Present Continuous. Александр Николаевич Уров

улыбалась – она сразу узнала голос Одинокого.

      И все четверо дружно сидели в телеге и рассказывали, рассказывали, рассказывали. А звёзды слушали, слушали, слушали…

      Когда Линга заснула, Одинокий бережно прикрыл ее своим плащом и обратился к Двабогатыря:

      – В город пока не возвращайся. И на вот, возьми, оденься, – протянул он юноше белый свёрток.

      Какое-то время помолчали. Двабогатыря долго смотрел на спящую Лингу и спросил:

      – Ты не позволишь Бескрылому убить ее?

      – Я не позволю. Но Бескрылый ищет того, кто действительно сумеет сделать это.

      – Ты знаешь, кто это может быть?

      – Да, знаю. Это тот, кого она по-настоящему полюбит. Если это случится, – посмотрел на звезды Одинокий, – я уже ничем не смогу помочь.

      – Но ты же Бог, – то ли спросил, то ли упрекнул его Двабогатыря.

      – Да, – вздохнул Одинокий. – Я всего лишь Бог…

      Селяне потом удивлялись, что эта ночь длилась дольше обычного.

      Ночь отрезанных крыльев

      Прошло три года. Никто из жителей Селяны, как и заклинал Бескрылый, не вспомнил об Одиноком и даже ни разу не посмотрел на его Башню. Давно исчезли цветы на улицах Селяны, зачахли сады – некому было следить за всем этим. С утра и до вечера все жители Селяны от мала до велика добывали пищу для Страшной Чугуньи. Да, да, из добродушной коровы она превратилась в ужасное чудовище. Огромной горой возвышалось это чудище над Селяной. Башня. Во всей округе невозможно было укрыться от свирепого взгляда Чугуньи. Люди постоянно ощущали на себе этот взгляд – и днём и ночью.

      «Вероятно, ей надо есть больше, чтобы принести нам счастье», – думали люди в коротких перерывах от работы. Тяжёлой работы. Жители Селяны давно забыли, что такое песни, танцы, что такое смех. Днём и ночью они кормили Чугунью.

      «Возможно, уже завтра мы будем счастливы», – надеялись люди. Но каждое утро начиналось со зловещего рёва чудовища. Чугунья стала такой огромной, что во время своих регулярных прогулок она просто не могла видеть, что творится внизу и наступала на дома, на деревья, на людей. Удивительно, но каменные волки на площади не пострадали, правда, наблюдательные прохожие стали замечать, что фигура Вохрима переместилась во главу стаи.

      Рушились дома, разлетались в щепки деревья, гибли жители Селяны.

      «Так надо, – считали люди, – ведь за счастье надо платить. Жалко, конечно, но ведь это не напрасные жертвы». И несли свой последний хлеб Чугунье.

      Большинство продолжало верить в Чугунью, в то, что она принесёт счастье.

      – Путь к счастью лежит через лишения, – кричали они. – Да здравствует Чугунья!

      Голодны, раздетые, какая-то вязкая двигающаяся серая масса.

      – Да здравствует Чугунья!

      А мерзкое животное продолжало беспощадно грабить и убивать своих многочисленных слуг. Ей постоянно хотелось ЕСТЬ…

      И вот однажды…

      – Чугунье нужны наши крылья! – крик рванулся, ударился в небо, рассыпался острыми осколками по всему городу.

      – Ей