Долина каменных трав. Владимир Прягин

куста выходит верзила – патлатый, с рыжеватой бородкой, в мятой рубахе. И вот странно: ни повадками, ни одеждой он не похож на моего утреннего знакомца-гадёныша, то есть вообще никакого сходства, но я почему-то сразу же понимаю – из той же шайки.

      Оглядываюсь – вокруг больше никого, дорога пустая. До моего дома – всего-то саженей сто, но верзила мне путь перегородил. Можно, конечно, развернуться и рвануть со всех ног обратно к реке, но как-то стыдно получится. Вопить во всё горло и звать на помощь – тем более.

      Он мне:

      – Ты не боись, малой, бить не буду.

      – Чего надо? – спрашиваю.

      – Да так, присмотреться к тебе хочу, ну и передать кое-что.

      – Ну, так передавай, чего тянешь? Некогда мне.

      – Не тявкай. Подойди ближе.

      Я заикнулся было, что мне и так всё хорошо видно, но чувствую – ветер в спину подталкивает. То есть даже не просто ветер, а прямо ураган настоящий, только дует он почему-то для меня одного, а ветки на дубе даже не шелохнутся. Пробую упереться – куда там! Подтащило прямо к бородатому козлодою.

      – Ну-ка, – говорит он, – смотри в глаза и не отворачивайся.

      Ну, думаю, хана мне. Утром меня ещё пожалели, в камень превращать передумали, зато теперь наверстают.

      Но нет, ничего подобного. Тело не каменеет, никто не колотит кувалдой в грудь – просто стою, играю с козлодоем в гляделки. И взгляд у него вполне человеческий – неприятный, конечно, даже колючий, но не мертвящий. А ветер направление изменил, дует теперь мне прямо в лицо.

      Патлатый всматривался примерно с минуту, потом цыкнул разочарованно:

      – Похоже, ошибся Кречет на этот раз. Не знаю даже, что он там в тебе разглядел. По мне – так обычный щенок визгливый.

      – Какой уж есть, – говорю. – Наигрался? Можно, идти?

      – Шуруй. Только письмецо прихвати для батьки.

      – Какое письмецо? Где?

      – Да вот оно.

      За руку меня сцапал и что-то шлёпнул в ладонь – склизкое, тепловатое, мерзкое. Я аж передёрнулся весь, руку к глазам поднёс, но ничего не вижу. То есть, вернее, наоборот: вижу всё замечательно – и пальцы, и кожу, и жилки все, какие положено. А больше ничего на ладони нет, ровным счётом. Но я-то чувствую – лежит что-то, обтекает и даже вроде шевелится!

      Этот за мной наблюдает и ухмыляется:

      – Как донесёшь – положишь прямо ему на стол. И мой тебе совет – поспеши. Почтальону мешкать не след.

      Я на дюжину шагов отошёл, обернулся и проорал ему на прощание:

      – …й бородатый!

      Он только заржал в ответ. А вот мне совсем не до смеха – эта дрянь невидимая продолжает липнуть к руке. Причём, что самое тошное, можно только гадать, что же я там такое несу. Воображение, как назло, разыгралось – такие картинки рисуются, что хоть стой, хоть падай.

      На полдороге стало совсем уж невмоготу – я к обочине кинулся и начал руку обтирать о бурьян. Чуть дыру не протёр – всё без толку.

      Бегу дальше, дышу как лошадь, пот глаза заливает. Вот уже калитка рядом