Долина каменных трав. Владимир Прягин

Оно вообще-то не наше, а деревенское, но отец договорился со старостой и ульи выставил на краю, в тени. Пчелиный сезон, правда, уже кончается. Подсолнухи отяжелели, склонили головы, подсыхают. Над ними носятся приручённые коршуны – отгоняют мелких птиц-ворюг, которые клюют семечки.

      Постоял я, посмотрел. Странно, пчеловод из меня – вообще никакой, а всё равно будет жалко, если пасеку отберут. И ещё очень хочется прищучить уродов, которые сегодня к нам приходили. Вопрос только – как? Отец хоть и хорохорится, но я очень сомневаюсь, что против усача и телохранителя сработают «рациональные» способы.

      Одна мыслишка у меня есть, вот только отцу она не понравится.

      Глава 2

      Дом наш стоит слегка на отшибе, почти за городской чертой, но числится по Бобровой улице. Только не спрашивайте меня, при чём тут бобры, – я их поблизости вообще ни разу не видел. Подозреваю, что тот чиновник, который утверждает названия, просто открыл книжку про зверушек и списал оттуда, чтобы не мучиться. Или, может, охоту очень любил. Потому как у нас тут по соседству есть и Кунья, и Беличья, и Лосиная, и даже, представьте себе, Кабанья.

      Хотя я его, чиновника, понимаю – город большой, красивых названий не напасёшься. Имена всяких знаменитых правителей и героев вроде Лавра Объединителя или Ореста Хмурого – это для улиц, где живут богачи и аристократы, а мы тут, на окраине, перетопчемся, обойдёмся и кабанами.

      Короче, ушёл я с поля, обогнул наш дом и поплёлся по улице вдоль заборов. Утро уже не то чтобы раннее, народ шастает по своим делам. Тётка бидон с керосином тащит, малышня щенка дразнит, таратайка проехала с какой-то парочкой незнакомой – господинчик и барышня в соломенной шляпке. На пикник, похоже, намылились, чтобы пыль в городе не глотать.

      Ну а я добрался до хаты, где живёт мой одногодок Тимоха, приятель с самого детства. Калитку толкнул – открыто. Пёс из конуры выглянул, гавкнул для приличия и обратно заполз. Тут же во дворе Тимохина сестра крутится – пигалица конопатая, Устя. Увидела меня и говорит с важным видом:

      – Здравствуй, Митяй. Чего бродишь? Заняться нечем?

      – Тебя забыл спросить, – говорю. – Брательник где, мелюзга?

      Она хихикает:

      – Его мать припахала на огороде. Тяпает, злой как бобик.

      Отец у Тимохи с Устей – подёнщик-чернорабочий, пьянь. Что заработал, то и пропил. Мать – прачка, стирает с утра до вечера. Ну и с огорода кормятся кое-как, он у них здоровенный, позади дома. Хотя «дом» – это громко сказано, если честно. Халупа саманная с маленькими окошками, штукатурка со стен осыпается потихоньку. Бедно люди живут, чего уж там, мы по сравнению с ними – баре.

      Конопатая спрашивает:

      – А зачем тебе Тимоха, Митяй? Куда это вы собрались?

      – Много будешь знать, – отвечаю, – мозги из ушей полезут.

      – Мозги? Они у меня хотя бы имеются, не то что у некоторых.

      И смотрит нахально, лыбится. Я только рукой махнул – не хватало ещё мне с ней препираться. Протопал на огород. Там приятель мой тяпкой машет и всякие слова нехорошие бормочет себе под нос. Я ему:

      – Здорово,