Артисты и клоуны. Роман. Сергей Курган

а он вечно занят, в голове у него всегда работа. На студентов, на коллег и на собутыльников ему времени хватает, а на нее уже ничего не остается. Она уже и не помнит, когда они в последний раз нормально поговорили, пообщались: только пикируются. Или играют роль отца с матерью. За делами, за «текучкой» потеряли друг друга…

      – Это что ж, он в самом деле Аскольд? – вновь подает реплику Дед. – Прямо по паспорту?

      – Да, Борис Сергеич. Имя, конечно, с претензией, но что уж теперь…

      – Имя —то языческое. В святцах его отродясь не было. Это ж варяг был.

      – Да, я знаю. Еще опера есть – «Аскольдова могила».

      Все хохочут. Отец в недоумении, потом и до него доходит.

      – Да уж, нечего сказать – в «десятку», – замечает Мать. – Именно, что могила.

      – Я это и имел в виду, – с напускной уверенностью, стараясь выглядеть иронично, говорит Отец.

      Мать чуть не поперхнулась. Вдыхает и выпускает воздух. Его умение сохранить лицо, ее всегда потрясает.

      – К Аскольду только Дира и не хватает, – говорит Дед, не замечая этого. – У него, случаем, брата нет? Аскольд и Дир – подходяще.

      – Что за Дир, папа? – спрашивает Мать.

      – Это из летописи, Ирина. Аскольд с Диром в Киеве княжили еще до Олега.

      – Это вещего, что ли?

      – Его самого.

      – А чего с этим Сокольдом приключилось? – спрашивает Бабка, выслушав этот диалог с раздражением. – Старый, что ль?

      Дед крякает, качает головой.

      Бабке отвечает дочь:

      – Нет, мама, не старый, лет сорок пять.

      В этот момент в кухню входит Сережа. Отец его не сразу замечает.

      – Да вообще непонятно, итить твою! – говорит он. – Здоровый мужик, как шкаф! Кровь с молоком! Ни хрена не болело – и бац! Помер!

      Сережа смотрит на отца большими глазами: он не понимает, как так может быть – был здоровый… Сережа сразу представляет себе огромного мужика, похожего на шкаф – большой платяной шкаф, который стоит в их с Сашей комнате, и который бабушка называет шифоньером. И вот – такой здоровенный – вдруг умирает. Сережа так и видит, как этот огромный мужик стоял-стоял, и вдруг грохается на пол! Что же с ним случилось?

      – Пап, – невинно спрашивает он, – а от чего же он умер, если он был здоровый?

      Мать подавляет смех, отворачивается. Кашпур издает смешок.

      – Ма-сень-ка! – мгновенно переключается Отец и тыльной стороной ладони тыкает Сереже в нос.

      Тот стоически терпит, хоть это ему и не доставляет удовольствия. Но он понимает: отец выражает так свою любовь к нему, а значит, стоит потерпеть. Тем более, что Сереже сейчас не до этого: его занимает вопрос, отчего мужик, здоровый, как шкаф, кровь с молоком – вдруг – бац! – и помер?

      – Так от чего он умер? – упрямо повторяет он вопрос.

      – Здоровья было слишком много, – по виду на полном серьезе отвечает Мать.

      Кашпур вновь издает хохоток.

      – Ну конечно, – думает Сережа, – опять шутят.