Свод небес. Наталья Струтинская

цепкое, сжимавшееся и тут же троекратно увеличивавшееся в размерах чувство одиночества, уединение действовало на нее особенно подавляюще. Закрытые окна дома вызывали у нее чувство удушья, ей становилось тесно, дурнота подступала к самому горлу, а сердце учащенно билось в груди. Тогда Марфа стремительно раскрывала все окна, и свежесть воздуха и шепот природы успокаивали и освежали ее. И создавалась иллюзия освобождения от чего-то тягостного, мучившего и душившего ее.

      Катрич давно заметил эту новую повадку жены, но не придавал ей особого значения, не видя в этом ничего дурного, даже если окна открывались в пятнадцатиградусный мороз. Помещение охлаждалось, и Марфа закрывала окна. С весны же по самую осень окна всегда были открыты, и Катрича по ночам часто мучили комары – раздувающиеся тюли едва сдерживали пронырливых мух. Но Марфа наотрез отказалась вешать на окна сетки, упрекнув мужа в том, что он хочет заключить ее в клетку. Ей нравилось подолгу сидеть в кресле у раскрытого окна и смотреть на тонкую линию горизонта за самым полем, что пролегало с западной стороны дома.

      Однажды к Катричам зашел их сосед – местный общественник и активист, который собирал подписи жителей поселка в защиту расположенного за поселком поля, которое, как он слышал из уст самого представителя местной администрации, проживавшего в соседнем с его доме, предполагалось застроить целым районом многоквартирных домов. Поселок, в котором жили Катричи, находился в небольшой удаленности от Москвы, однако инфраструктура, сконцентрированная в подмосковном городке, недалеко от которого располагался поселок, позволяла определить его как одного из самых привлекательных для жизни коттеджных поселков Подмосковья. Строительство же целого района не только лишило бы на долгие месяцы, а быть может и годы, покоя жителей поселка, привыкших к безмолвию окружавших поселок лесов и полей, но и отняло бы у поселка ту его прелесть, которую составляли эти самые казавшиеся бескрайними просторы, душистые перелески и небо, в которое вонзились бы крыши высоток.

      Катричи, конечно же, подписали все то, что требовалось подписать, и то, что с ревностностью правозащитника предлагал им для подписи этот самый активист.

      За пространным разговором, которого нельзя было избежать с таким болтливым и энергичным человеком, как этот общественник, выяснилось, что его малолетняя дочь поступила в школу с уклоном английского языка, но что у нее большие трудности с ним, а вблизи дома не представляется возможным дополнительно заниматься языком, потому как нет репетиторов. Тут Филипп ненароком сказал о том, что Марфа окончила филологический факультет, во время обучения в котором к тому же прошла дополнительное обучение и получила вторую специализацию, позволяющую ей преподавать как русский, так и иностранный язык, то бишь английский. Активист со всей присущей ему энергией отреагировал на это поверхностное и сказанное без всякой цели сообщение, принявшись увещать Марфу позаниматься с его дочкой. Марфа не заставила себя