Свод небес. Наталья Струтинская

всегда, а следовательно, не позволила бы предпринять с собой тех поспешных, опрометчивых действий, которые привели ее к замужеству с человеком, которого она едва знала и совсем не любила. Таким образом, свяжи она свою жизнь с тем, к кому тянулась бы ее глубокая, совсем неразвитая еще душа и весьма поверхностная натура, она никогда бы не изменила ему, сочтя саму мысль об измене недопустимой.

      Но Марфа, в которой причудливым образом сочетались безвольность и запальчивость, ни отвергала мысль об измене, ни принимала ее, а просто не думала о том, какое из направленных к чужому мужчине движений взгляда или улыбки является кокетством, а какое – только проявлением сдержанного благорасположения.

      Марк Зимин, единственный из всех знакомых Катрича привлекший внимание Марфы, неожиданно для нее самой всколыхнул в ней те струны ее сердца, которые тронул когда-то Мелюхин. Внешняя ли схожесть их сыграла роль, или же иное обстоятельство, объясняемое красотой лица Зимина и его обходительными манерами, неизвестно, но с того вечера, когда Марфа познакомилась с Марком, в ней впервые со времени помолвки ее с Катричем родилось смутное непонимание, рождавшее вопрос: как случилось так, что она вдруг стала чьей-то женой?

      Сначала она покорно следовала течению действительности, наполненной тихой радостью Филиппа Катрича, его любовью, которую она принимала как должное, и ласками, которые заставляли ее переживать короткие минуты увлеченности. Потом, часто встречая Зимина, который был желанным гостем в доме Катрича, в Марфе постепенно зарождались раздражительность и недовольство, верно и неумолимо перераставшие в презрение к мужу.

      Когда Зимин, заезжая в выходной день к Филиппу, оставался у Катричей на обед, Марфа преображалась. Она становилась игриво-сдержанна, в ней появлялась веселость, которая всегда радовала Филиппа. Он считал, что Марфе просто не хватает общения, и старался как можно чаще бывать с ней в театре или у друзей, и в эти выходы Марфа всегда становилась как будто веселее, всякая раздражительность исчезала из ее речей, на губах появлялся легкий оттенок улыбки, а на щеках играли миловидные ямочки. Филипп не замечал, что Марфа преображалась большей частью тогда, когда там, куда она шла с мужем, был Зимин – неизменно красивый и обаятельный.

      Возможно, не замечала причины этой своей перемены в себе и сама Марфа: при виде Зимина в ней словно успокаивался какой-то нерв, а душу разжимали свинцовые объятия клещей. И ей снова было легко и радостно, как и в далекий, уже как будто позабывшийся апрель, когда она стояла посреди сквера, доверчиво глядя в голубые глаза и внимая устам, вселявшим в нее несбыточную надежду. Ей казалось, будто надежда вновь возрождается в ней, и безысходность, которая все больше окутывала ее, рассеивается под ее воздействием.

      Вначале Зимин не проявлял никакого интереса по отношению к Марфе, замечая, однако, ее особенное отношение к нему. Зимин всегда пользовался большим успехом у женщин, и внимание Марфы,