Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу. Анатолий Зарецкий

сейчас одним неуклюжим словом, неумной фразой или нелепым поступком могу нечаянно разрушить это чудо – такое хрупкое равновесие в коротком мгновении ощущения полного счастья, такого нового для нас обоих, такого ясного и чистого, и такого огромного, как это бескрайнее небо над нами.

      Не знаю, сколько мы так простояли. Время для нас остановилось.

      Очнувшись, мы вдруг с жаром заговорили – как всегда, когда были среди людей, или когда просто стояли или шли рядом на открытом пространстве.

      – Ромео! А где твоя шпага? – кокетливо улыбнувшись и вдруг беспокойно глянув вправо от меня, громко спросила Людочка, словно предупреждая. Я бросил взгляд в том же направлении, и увидел, что кто-то шел по улице в сторону нашего убежища. Дождь уже давно прошел, и даже тротуар подсох под теплым майским солнышком.

      Я мгновенно выпустил Людочку, и, не оборачиваясь, быстро переложил из-за пояса в карманы обе “шпаги”. Теперь можно было занять позицию на пионерском расстоянии от любимой. Она почти не заметила моих манипуляций. А я мысленно ругал себя. Как же мог так опрометчиво забыть о своем оружии.

      – Что ты там спрятал? – спросила Людочка.

      – Свои шпаги, – ответил, улыбаясь. Она, конечно, не поверила.

      – Сколько их, и как они поместились в твоих карманах? Покажи. Мне очень интересно посмотреть, – щебетала Людочка.

      – Подожди, пусть люди пройдут.

      – А что это?

      – Мои пистолеты.

      – Откуда они у тебя и зачем?

      – Людочка, мы же с тобой часто выходим за пределы своих царских владений. И нас могут обидеть, даже если мы не сделаем ничего плохого.

      – Кто это нас обидит? И что за владения? – спросила Людочка.

      Она хотела узнать слишком много и все сразу, причем в той области человеческих отношений, о которых понятия не имела.

      То, что рассказал Людочке о шпане и об уголовниках, царивших в нашем городе и давно поделивших его на множество незыблемых ареалов, которые были “табу” для посторонних, оказалось для нее потрясающей новостью. На меня обрушился поток вопросов, на которые волей-неволей пришлось отвечать.

      – И что они могут с нами сделать?

      – Все, что угодно, Людочка. Оскорбить, избить, ограбить и даже убить.

      Зря, конечно, рассказал, но это действительно было так. Мой отец в то время из оперативных работников, выслеживавших и задерживавших преступников, перешел на следственную работу. Он часто показывал сводки происшествий в городе и рассказывал о своей текущей деятельности. А очень многое из тех сводок происходило рядом, и я часто видел жертвы преступлений своими глазами. Отец втайне надеялся, что пойду по его стопам. То, что я читал и видел, производило сильное, но в основном, удручающее впечатление. И, увы, не вдохновляло настолько, чтобы посвятить этому свою жизнь.

      – Что ты сможешь сделать со своими пистолетами? Ты что, будешь стрелять в людей? Тебе не страшно? – засыпала вопросами Людочка.

      – Пистолеты самодельные, однозарядные. Пугачи. Стреляют громко, а толку мало.