Немногие для вечности живут… (сборник). Осип Мандельштам

медленно ей озаряется город дремучий,

      И ночь нарастает, унынья и меди полна,

      И грубому времени воск уступает певучий,

      И плачет кукушка на каменной башне своей,

      И бледная жница, сходящая в мир бездыханный,

      Тихонько шевелит огромные спицы теней

      И желтой соломой бросает на пол деревянный…

1920

      «Я наравне с другими…»

      Я наравне с другими

      Хочу тебе служить,

      От ревности сухими

      Губами ворожить.

      Не утоляет слово

      Мне пересохших уст,

      И без тебя мне снова

      Дремучий воздух пуст.

      Я больше не ревную,

      Но я тебя хочу,

      И сам себя несу я,

      Как жертву, палачу.

      Тебя не назову я

      Ни радость, ни любовь.

      На дикую, чужую

      Мне подменили кровь.

      Еще одно мгновенье,

      И я скажу тебе:

      Не радость, а мученье

      Я нахожу в тебе.

      И, словно преступленье,

      Меня к тебе влечет

      Искусанный в смятеньи

      Вишневый нежный рот.

      Вернись ко мне скорее,

      Мне страшно без тебя,

      Я никогда сильнее

      Не чувствовал тебя,

      И все, чего хочу я,

      Я вижу наяву.

      Я больше не ревную,

      Но я тебя зову.

1920

      «Я в хоровод теней, топтавших нежный луг…»

      Я в хоровод теней, топтавших нежный луг,

      С певучим именем вмешался,

      Но все растаяло, и только слабый звук

      В туманной памяти остался.

      Сначала думал я, что имя – серафим,

      И тела легкого дичился,

      Немного дней прошло, и я смешался с ним

      И в милой тени растворился.

      И снова яблоня теряет дикий плод,

      И тайный образ мне мелькает,

      И богохульствует, и сам себя клянет,

      И угли ревности глотает.

      А счастье катится, как обруч золотой,

      Чужую волю исполняя,

      И ты гоняешься за легкою весной,

      Ладонью воздух рассекая.

      И так устроено, что не выходим мы

      Из заколдованного круга.

      Земли девической упругие холмы

      Лежат спеленутые туго.

1920

      «Люблю под сводами седыя тишины…»

      Люблю под сводами седыя тишины

      Молебнов, панихид блужданье

      И трогательный чин – ему же все должны, –

      У Исаака отпеванье.

      Люблю священника неторопливый шаг,

      Широкий вынос плащаницы

      И в ветхом неводе генисаретский мрак

      Великопостныя седмицы.

      Ветхозаветный дым на теплых алтарях

      И иерея возглас сирый,

      Смиренник царственный – снег чистый на плечах

      И одичалые порфиры.

      Соборы вечные Софии и Петра,

      Амбары воздуха и света,

      Зернохранилища вселенского добра

      И риги Нового Завета.

      Не к вам влечется