Немногие для вечности живут… (сборник). Осип Мандельштам

век волну колышет

      Человеческой тоской,

      И в траве гадюка дышит

      Мерой века золотой.

      И еще набухнут почки,

      Брызнет зелени побег,

      Но разбит твой позвоночник,

      Мой прекрасный жалкий век!

      И с бессмысленной улыбкой

      Вспять глядишь, жесток и слаб,

      Словно зверь, когда-то гибкий,

      На следы своих же лап.

      Кровь-строительница хлещет

      Горлом из земных вещей

      И горящей рыбой мещет

      В берег теплый хрящ морей.

      И с высокой сетки птичьей,

      От лазурных влажных глыб

      Льется, льется безразличье

      На смертельный твой ушиб.

1922

      Нашедший подкову

      Глядим на лес и говорим:

      – Вот лес корабельный, мачтовый,

      Розовые сосны,

      До самой верхушки свободные от мохнатой ноши,

      Им бы поскрипывать в бурю, одинокими пиниями

      В разъяренном безлесном воздухе.

      Под соленой пятою ветра устоит отвес, пригнанный к пляшущей палубе,

      И мореплаватель,

      В необузданной жажде пространства,

      Влача через влажные рытвины хрупкий прибор геометра,

      Сличит с притяженьем земного лона

      Шероховатую поверхность морей.

      А вдыхая запах

      Смолистых слез, проступивших сквозь обшивку корабля,

      Любуясь на доски,

      Заклепанные, слаженные в переборки

      Не вифлеемским мирным плотником, а другим –

      Отцом путешествий, другом морехода, –

      Говорим:

      – И они стояли на земле,

      Неудобной, как хребет осла,

      Забывая верхушками о корнях,

      На знаменитом горном кряже,

      И шумели под пресным ливнем,

      Безуспешно предлагая небу выменять на щепотку соли

      Свой благородный груз.

      С чего начать?

      Всё трещит и качается.

      Воздух дрожит от сравнений.

      Ни одно слово не лучше другого,

      Земля гудит метафорой,

      И легкие двуколки

      В броской упряжи густых от натуги птичьих стай

      Разрываются на части,

      Соперничая с храпящими любимцами ристалищ.

      Трижды блажен, кто введет в песнь имя;

      Украшенная названьем песнь

      Дольше живет среди других –

      Она отмечена среди подруг повязкой на лбу,

      Исцеляющей от беспамятства,

      Слишком сильного одуряющего запаха –

      Будь то близость мужчины,

      Или запах шерсти сильного зверя,

      Или просто дух чобра, растертого между ладоней.

      Воздух бывает темным, как вода, и всё живое в нем плавает, как рыба.

      Плавниками расталкивая сферу,

      Плотную, упругую, чуть нагретую, –

      Хрусталь, в котором движутся колеса и шарахаются лошади,

      Влажный чернозем Нееры, каждую ночь распаханный заново

      Вилами, трезубцами, мотыгами, плугами.

      Воздух замешен так же густо, как земля:

      Из него нельзя выйти, в него трудно войти.

      Шорох пробегает по