Мария Стюарт. Стефан Цвейг

кровь тревожно бьется в висках, шумит в ушах. Он уже не может ходить, не может ездить верхом, с места на место его переносят прямо на ложе. Наконец воспаление прорывается гноем в ухо, но врачи уже не знают, как помочь, и 6 декабря 1560 года страдания несчастного юноши обрываются.

      И – какой трагический символизм! – сцена между Екатериной Медичи и Марией Стюарт вновь повторяется у постели умершего. Едва с губ Франциска II сорвался последний вздох, как Мария Стюарт, переставшая быть королевой Франции, уступает в дверях место Екатерине Медичи, младшая королева пропускает старшую. Она больше не первая дама в королевстве, снова всего лишь вторая; за один только год оборвалась ее мечта, она перестает быть королевой Франции и становится той единственной, которой была с первого мгновения своей жизни и останется до последнего: королевой Шотландии.

      По правилам этикета французского двора строгий траур вдовы короля длится сорок дней. Во время этого неумолимого затворничества она ни на миг не имеет права покинуть свои покои; в первые две недели никто, кроме нового короля и его ближайших родственников, не имеет права навещать ее в этом искусственном склепе, затемненной и освещенной лишь свечами комнате. В отличие от обычных простолюдинок, в эти дни вдова короля носит не мрачный черный, этот извечный цвет траура, а белый, ибо ей одной подобает одеваться в «Deuil blanc»[13]. Белый чепец над бледным челом, платье из белой парчи, белые туфли, чулки и только черная траурная повязка над этим чужим лицом – такой траур носит в те дни Мария Стюарт, такой предстает она перед нами на знаменитом полотне Жане, такой описывает ее в своем стихотворении Ронсар:

      Un crespe long, subtil et délié

      Ply contre ply, retors et replié

      Habit de deuil, vous sert de couverture,

      Depuis le chef jusques à la ceinture,

      Qui s’enfle ainsi qu’un voile quand le vent

      Soufle la barque et la cingle en avant,

      De tel habit vous étiez accoutrée

      Partant, hélas! de la belle contrée

      Dont aviez eu le sceptre dans la main,

      Lorsque, pensive et baignant votre sein

      Du beau cristal de vos larmes coulées

      Triste marchiez par les longues allées

      Du grand jardin de ce royal château

      Qui prend son nom de la beauté des eaux[14].

      В прозрачный креп одеты были вы,

      На бедра ниспадавший с головы

      В обдуманном и строгом беспорядке.

      Весь перевит, искусно собран в складки,

      Вздувался он, как парус в бурный час,

      Покровом скорби облекая вас.

      В такой одежде вы двору предстали,

      Когда свой трон и царство покидали,

      И слезы орошали вашу грудь,

      Когда, пускаясь в незнакомый путь,

      На все глядели вы печальным взглядом,

      В последний раз любуясь дивным садом

      Того дворца, чье прозвище идет

      От синевы кругом журчащих вод.

      Поистине, нет другой такой картины, на которой привлекательность и мягкость этого юного лица проявились бы выгоднее, чем здесь, ибо вот уже первые признаки чувственности затуманивают обычно встревоженный взор, а однотонный, безыскусный цвет еще сильней

13

Белый траур (фр.).

14

Перевод с французского В. Левика.