Мальчик и Саловей. Егор Винокуров

лет указка, как отключение света посреди сложного момента в компьютерной игре, пугала и ужасала. Её стук предвещал Зло. Мелькнула мысль, что зло похлеще противников учителя.

      «Присутствуй именно здесь», – и чувство ободрения.

      Ах да. Присутствовать здесь, не в мыслях – иначе сместят, а ты не заметишь.

      Наблюдаем, что есть: причёска алгебраички, как всегда, как оду… Нет, нельзя как всегда. Как сейчас.

      Торчат. Волосы. В стороны. Просто жёлто-землистое лицо с кучей морщин – на лбу петли, усугублённые нахмуренными бровями. От уголков носа и рта – настоящие борозды вниз к подбородку. Щёки обвисают. Глаза гнусно вперились… Нет, «гнусно» – чувство, а не наблюдение. Глаза… Не зырят, а просто смотрят куда-то в область лба.

      То, что есть: женщина. Пожилая. Рост – чуть выше мальчика. В руке – палка. Женщина. Женщина?

      Да! Просто тётка! Здесь нет монстров! Нет убийц! Нет! Что, так просто работает? Мальчик расправил сжатые плечи. Скрюченные пальцы расслабились. Наблюдать и присутствовать.

      – Ну? Или психокорректор гипнозом голос отнял? – Училка махнула указкой – класс должен смеяться, как в недо-сериале включают смех, иначе шутки не заметно.

      Трибуны молча взирали: грозный гладиатор бросает сеть и вздымает трезубец.

      – Нет.

      – Значит, ты просто опоздал? Помнишь наказание? Всем?

      Гладиатор опутал сетью и для затравки покалывал трезубцем. Но толпа не ревёт и пальцами вниз не тычет.

      – Да.

      – Ты сознательно всех подвёл? – Губы улыбались, а глаза угрожали. – Поняли его отношение к вам?

      И крик в сторону мальчика, да так, что дверь позади приоткрылась:

      – Дневник на стол!

      Присутствие сгорело вспышкой магния. Сверху рухнула тонна страха. Тело колотит. Испарина. Зубы стучали. А колени вообще как желе.

      «Ободрение, ободрение, спокойствие»

      Мальчик ощущал сигнал, но как объяснить? Замечание в дневнике – фарс, грозит новой тренировкой – с мамой. Не то! Алгебраичка на отмазку «забыл дома» проверяет рюкзак! И если находит, то ещё и вызывает родителей.

      Но дневник взаправду забыт. А вместо него – труп собаки!

      – Что, якобы забыл? Давай рюкзак. Сама достану! – Процедура хаотичного рытья в рюкзаках особо радовала училку – комментируй содержимое да потешайся.

      Скрипнул стул. Прогнулся коричневый линолеум. Она идёт. АААА! Что делать!!!

      «Ободрение. Уверенность. Сила. Местоположение».

      Тренировки помогли. Мальчика трясло, руки тянули рюкзак, а он, крохотная искорка в мешанине фобий, наблюдал, что есть и чего нет, а не то, что кажется. Есть алгебраичка… Нет, это её роль. Есть женщина…

      Вдруг, как молния, как фейерверк – догадка: она – просто человек! Она – человек, который неприятно управляет классом.

      «Но тогда я… Я тоже человек! И сейчас я не управляю, хотя должен. Я огласился: она – учитель алгебры, всегда так делает. Но „всегда“ – этого нет. Один человек хочет заглянуть