Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести. Валентина Осеева

он, вытирая платком мокрые волосы. – Какая-то труха с неба сыплется… Ну как? Познакомились с материалом?

      – Познакомился, – сказал учитель, подвигая ему статью. – Тут много интересного.

      Митя быстро пробежал глазами статью.

      – Ого! Одинцов пишет про Трубачёва! Это новость! – Он вскинул на учителя глаза. – Д-да… Не ожидал от Трубачёва. Ведь он председатель совета отряда. Придётся поговорить.

      Сергей Николаевич кивнул головой:

      – Обязательно!

      – О чём они? – шёпотом спросил у Одинцова Саша. Он чувствовал себя неловко и, когда Сергей Николаевич смотрел в его сторону, готов был провалиться сквозь землю.

      – Не знаю, они между собой говорят… Им тоже неприятно всё это.

      Когда Сергей Николаевич вышел, ребята бросились к Мите и, перебивая друг друга, стали рассказывать, что Трубачёв прочитал статью и ушёл.

      – Экий недисциплинированный парень! Никакой выдержки нет. Придётся с ним поговорить по-серьёзному.

      – Ну что ты, Митя, он же председатель совета отряда!

      – Тем более должен знать дисциплину! – нахмурился Митя, подвигая к себе статью и перечитывая её снова.

      Читая, он вскидывал вверх брови, всей пятернёй расчёсывал волосы и задумчиво глядел куда-то вбок. Потом щёлкнул пальцами по столу и весело, по-мальчишески спросил:

      – А куда же делся мел?

* * *

      Васёк не шёл, а бежал, натягивая на ходу пальто. На крыльце он чуть не сбил с ног Грозного и далеко за собой оставил его окрик:

      – Эй ты, Мухомор, куда?

      Пробежав школьную улицу, он наугад свернул в первый попавшийся переулок и оглянулся.

      Кончено… Кончено… Одинцов не товарищ… Одинцов осрамил его перед учителем, перед Митей… Одинцов не подумал, что Васёк – председатель совета отряда, не пожалел товарища…

      Васёк покачал головой: «Теперь у меня никого нет… ни Одинцова, ни Саши…»

      Он вспомнил Малютина, Медведева, Белкина и других учеников своего класса. Никогда не заменят они ему прежних товарищей. На всю жизнь теперь он, Васёк Трубачёв, остался один.

      Мягкий снег сеялся сверху на серые лужи, на чёрные островки сырой земли, на Васька Трубачёва.

      А он всё шёл и шёл, низко наклонив голову, как человек, который что-то потерял и безнадёжно ищет.

* * *

      О заметке Одинцова и о том, что Трубачёв сам не свой выбежал из пионерской комнаты, Мазин узнал от Нюры Синицыной. Она встретила его с Русаковым на улице и спросила:

      – Не видели Трубачёва?

      – Нет. А зачем тебе? – поинтересовался Мазин.

      – Он, наверно, на редколлегии, – сказал Русаков.

      – В том-то и дело, что он сейчас выскочил оттуда как угорелый. Ой, что было! Одинцов нам статью читал, а Трубачёв вдруг вошёл!

      – Какую статью? – насторожился Мазин.

      Нюра, захлёбываясь, стала рассказывать.

      – Когда это было? – схватил её за руку Мазин.

      – Да вот, вот… сейчас! Я за ним, а его уже нет. Я звала, звала… прямо чуть не плакала…

      Мазин повернулся к Русакову:

      – Иди домой.

      – Я с тобой, –