Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести. Валентина Осеева

перелил воду в бак, схватил второе ведро и побежал к колонке.

* * *

      Мазин взял книги, вышел во двор и тихонько свистнул. Никто не откликнулся.

      «Ушёл без меня, видно! Не опоздать бы мне», – забеспокоился Мазин.

      К забору подошла молодая женщина в меховой шубке и тёплом платке.

      Мазин сорвал с головы шапку и широко раскрыл перед ней калитку. Он узнал Петину мачеху.

      Глава 27. Подозрение

      В коридоре около газеты толпились ребята. Через их головы испуганно выглядывали девочки.

      – Кто же это? Кто же это? – слышались взволнованные голоса.

      – Жирно замазал!

      – Одну только фамилию!

      – Специально!

      – Ох, и попадёт за это!

      – Одинцов, видел? Пропала твоя статья!

      – Не нужно было писать её!

      – Эх, ты, испугался! «Не нужно писать»!

      Одинцов молча кусал губы. Лида Зорина чёрными тревожными глазами обводила все лица:

      – Неужели это кто-нибудь из нашего класса?

      Синицына, расталкивая всех, вынырнула из кучи ребят:

      – Ой, девочки! Когда же это он сделал?

      – Кто «он»? – сердито прикрикнул на неё Одинцов. – Ты знаешь? Держи язык за зубами!

      – Фу! Чтой-то мне держать язык за зубами! Это ты бы не расписывался в своей заметке. А то Трубачёв! Трубачёв! Трубачёв! – съязвила она. – Сам на своего товарища написал!

      – Не твоё дело! Уходи отсюда!

      – И пойду… Скоро звонок. Моё дело маленькое. Кто замазал, тот и отвечать будет. Не хотела бы я быть на его месте!

      – А я не хотела бы быть на твоём месте, Синицына, – тихо сказала Валя Степанова, складывая под подбородком ладони и крепко зажмуривая веки. – Ни за что, ни за что не хотела бы я быть на твоём месте!

      – Скажите, какая артистка нашлась! «Ни за что! Ни за что»! Почему это? – передразнила её Синицына.

      – Потому что ты говоришь, как чужая, – твёрдо сказала Валя Степанова.

      – «Чужая»… – протянула Синицына, глядя на неё злыми глазами. – А ты своя?

      – Она своя! Она наша! – крикнула Надя Глушкова. – И потому ей всех жалко. А тебе никого не жалко.

      – А кого мне жалеть? Вот ещё! Не надо было фамилию замазывать! Я за других не отвечаю. И нечего ко мне придираться.

      – Да кто к тебе придирается? Отстань, пожалуйста! – с досадой отмахнулась Валя Степанова.

      – Ладно, ладно! Я всё понимаю… И насчёт стихов тогда придрались. Завидуете мне – вот и всё!

      – Завидуем? – Девочки удивлённо переглянулись.

      – Да, завидуете! А больше я ничего не скажу! И кто замазал – не скажу! – крикнула Нюра.

      – Синицына, на кого ты думаешь, говори прямо! – подбежала к ней Зорина.

      – На кого думаю? Это моё дело! – сказала Синицына, уходя в класс.

      – Бормочет какие-то глупости, – пожала плечами Валя.

      – Я знаю, про кого она говорит, – хмуро сказал Медведев, поглядев вслед Синицыной. – Ладно, Митя скорей нас разберётся! А я прямо скажу: довели человека до зла. Одинцов не имел права…

      – Нет, имел!

      – Если