Наследники и самозванцы. Книга пятая. Ирина Костина

по размаху и великолепию. Такое нельзя пропустить.

      – С чего вдруг Вы так переменились? – насторожился Левенвольд.

      – Надо отдать должное стараниям Волынского, – ответил Остерман и любовно погладил набалдашник трости, – Как знать? Может, это последнее яркое событие в его блестящей карьере.

      набережная Невы

      Праздник, организованный Волынским, удался на славу. Шуточная свадьба в ледяном доме, проведённая с размахом, красочная и помпезная, произвела неизгладимое впечатление на жителей столицы. Не оставила она равнодушными и иностранных гостей; все они в подробностях долго и с восхищением описывали это действие в письмах своим монархам.

      Событие это на долгие годы осталось в памяти народа, потому, что его неустанно передавали из уст в уста на протяжении нескольких поколений. История про молодожёнов, которых после церемонии венчания оставили в ледяном доме на ночь, так запала всем в душу, что обросла легендами. Служители муз ещё долго вдохновлялись ею и в последующие века: художники писали картины, поэты слагали песни и драматурги ставили пьесы.

      А сегодня очевидцы наблюдали это грандиозное празднество воочию.

      Прямо возле зимнего дворца на берегу замёрзшей Невы были сооружены зрительские места для государыни и её приближённых. Чтоб влиятельные вельможи не застудились, созерцая свадебную церемонию и праздничные шествия гостей, под их сидениями разместили котлы с горячей водой. И слуги, приставленные присматривать за этими котлами, отдавали распоряжение менять в них воду по мере того, как она остужалась на морозе.

      Остальные зрители свободно разместились стоя по всей набережной, как с адмиралтейской стороны, так и с Васильевского острова.

      По окончании свадебной процессии, программа перешла в развлекательные номера. Желающие могли подойти к ледяному дому и пристально рассмотреть сквозь прозрачные стены все затейливо вылепленные изо льда предметы обстановки: мебели и даже посуды.

      На берегу были установлены карусели. Давали представления скоморохи и итальянские комедианты. А дети и юное поколение развлекались катанием на салазках.

      Две Анастасии, Лопухина и Ягужинская, стоя на вершине склона, придерживая за верёвку салазки, отчаянно высматривали в толпе Трубецкого:

      – Ну, где Петька? Куда он девался?

      – Сколько можно ждать!

      Покрутив головой, Настасья вдруг увидела брата и призывно замахала рукой:

      – Эй! Иван! Прокатишься с нами?

      Тот подбежал, отряхивая с рукавиц снег:

      – Чего? Трусите, гусеницы мелкие?

      – Хватит нас так называть, – обиделась Ягужинская, – Мы давно уже выросли.

      – Сейчас проверим! – коварно усмехнулся Иван, – А ну, садись! Да держитесь крепче!

      Они обрадовались и живо обосновались на салазках; Настя впереди, Ягужинская за ней.

      – Иван! Настя! – остановил их чей-то громкий радостный окрик.

      – Николай…, – удивилась Лопухина,