Наследники и самозванцы. Книга пятая. Ирина Костина

меня.

      – Может, Труба?

      – Скажешь тоже! – возмутился Иван, – Сперва мне придётся Трубе доказывать, что с Ягужинской у меня ничего нет! А это ещё хуже, чем Анюте; ведь знаешь, одно её имя на него действует, точно красная тряпка на быка!

      Голицын почесал затылок:

      – Значит, Анюте должен всё объяснить кто-то, кому она доверяет. И кого послушает.

      – Сестрица Елизавета что ли? – гоготнул Ванька, – Воображаю! Она, небось, до потолка рада, что у нас с Нютой разлад случился.

      – А подруги у неё есть? – допытывался Голицын.

      – Не знаю.

      – С кем она приходила на день рождения к Кантемир?

      – С Машей, кажется.

      – Вот! – хлопнул в ладоши Митяй, – Вот, кто нам нужен! Маша! Вставай, пошли.

      – Куда?

      – К Волынским.

      – Стемнело уже, – озадачился Иван, – Поздновато для гостей.

      – Брось! Волынские рано спать не ложатся, – со знанием дела заявил Голицын, – У Артемия Петровича всякий вечер гости. Допоздна. А бывает, и до утра сидят.

      Друзья подхватили шляпы, запахнули плотней кафтаны, и двинулись в ночь к набережной Мойки, где стоял дом Артемия Волынского.

      Сверху зарядил не то дождь, не то снег, и всю дорогу неприятно хлестал им в лицо мелкой колючей крупой. Пока добрели до места, изрядно вымокли и промёрзли.

      – Надеюсь, не зря проделали такой путь, – ворчал Иван, отстукивая зубами марш, – Чашку горячего чая нам хоть нальют?

      – Всенепременно! – пообещал Голицын.

      В доме Волынского большая часть окон была освещена. Рядом с крыльцом стояли кареты.

      – Вот видишь! – радостно воскликнул Митяй, – Я же тебе говорил, тут гости. Никто и не думает спать.

      – Погоди, – остановил его Лопухин, хватая за рукав, – Там люди возле кареты. И кареты странные какие-то, с решётками на окнах.

      Друзья многозначительно переглянулись.

      – Тайная канцелярия? – с ужасом спросил Голицын.

      – Она самая! Только люди Ушакова разъезжают в таких каретах.

      – Так, может, сам Ушаков в гостях у Волынского? – глупо предположил Митяй.

      Лопухин постучал ему пальцем по лбу:

      – Ты дурак? Ушаков по гостям в таких каретах не ездит. Только по служебной надобности.

      – А что ему от Волынского-то нужно?

      – Тихо! – Ванька зажал рот приятелю и увлёк его за дерево, узрев движение на крыльце дома.

      Из парадных дверей показались сперва караульные, следом вышли четверо мужчин в дворянской одежде, с заложенными за спину руками. И, подталкиваемые дулами мушкетов в спину, уселись в первую карету.

      – Это же соратники Артемия Петровича, – выдохнул Голицын, – Соймонов, Еропкин, Эйхлер. Четвёртого не рассмотрел.

      Далее из дома вышел сам хозяин с детьми. Две дочери, Анна и Мария были в платьях и в наспех наброшенных на плечи шалях. И младший сын в длинной рубахе, видимо поднятый с постели. Их вчетвером разместили во второй карете.

      В третью погрузили прислугу и управляющего. Кучера щёлкнули кнутами, и все три кареты плавно друг за другом