Наследники и самозванцы. Книга пятая. Ирина Костина

на подругу:

      – Спасибо, – и вздохнула, – Только ты-то чем виновата? Иди, прокатись.

      Юлия, плохо скрывая радость, вылезла из тяжёлой шубы:

      – Ну, тогда я только один разочек. Можно?

      – Иди уже.

      На склоне, приготовившись скатиться, усаживались в салазки Мария Волынская и Екатерина Кантемир. Маша, завидев фрейлину Менгден, поманила её рукой:

      – Юлия! Идём с нами! У нас в салазках место есть!

      Она радостная подбежала и уселась третьей позади.

      – Эге-гей! – вдруг налетел откуда-то Голицын, хватаясь на верёвку их салазок, – Подтолкнуть вас, девчата?

      – Да! – обрадовались Маша с Катей.

      Митяй обошёл салазки и неожиданно увидел сидящую позади Юлию. И опешил:

      – Простите. Госпожа Менгден, Вы не возражаете?

      – Нет, не возражаю, – ответила она, глядя ему в лицо.

      – Ну, тогда поехали-и-и! – зычно крикнул он, упершись в край с деревянными рейками, и взял разбег.

      – Ааааааа, – хором завизжали девушки, устремляясь навстречу ветру.

      Митяй разогнал салазки и в последний момент передумал и запрыгнул тоже, навалившись сзади, и подмял под себя сразу и Юлию, и сидящих впереди Машу с Катериной. И со всей этой кучей-малой салазки с нарастающей скоростью понеслись вниз.

      У всех четверых захватило дух оттого, что перед глазами всё полетело кувырком, а в лицо засвистал ветер со снегом. А Митяй, чтоб не вывалиться на ходу, ещё крепче обнял Юлию и даже прижался щекой к её щёке.

      – Аааа-ооо-ууу, – в панике кричали все на разные голоса, неистово хватаясь друг за друга.

      В конце пути они плавно вписались в мягкий сугроб и все вчетвером вывалились, дружно за борт, громко хохоча, забарахтались в снегу.

      – Голицын! Ты сумасшедший! – отхлестала его муфтой Маша Волынская, – Я думала, мы разобьёмся!

      – Я чуть не умерла со страху, – призналась Катерина и, скатав снежный колобок, запустила в Митяя.

      – А давайте его в снегу закопаем! – озорно предложила Юлия, угрожающе поправляя рукавицы.

      – Точно! – поддержала Маша, – Ну, Голицын, берегись!

      И все втроём дружно набросились на него, повалив в сугроб. Митяй хохотал, извивался ужом, и вырывался, как мог:

      – Эй, девчата, вы чего? Перестаньте! Я щекотки боюсь!…

      Но они безжалостно изваляли его в снегу, так, что снег попал за шиворот и заструился по спине. Он не остался в долгу – перетискал всех троих и закидал снегом. Наконец, все умаялись и уселись, весело хохоча друг над другом и вытряхивая снег отовсюду; из рукавичек, из валенок и из-за шиворота. Голицын, с алым румянцем во всю щёку, вскочил, откопал салазки и бросил боевой клич:

      – Ну, что? Скатимся ещё раз?

      Девчонки переглянулись:

      – А давай! – азартно откликнулась Маша, – Пошли! Ещё раз!

      – Мне пора идти, – развела руками Юлия, – Анна Леопольдовна меня ждёт.

      – Я провожу, – живо вызвался Голицын.

      Но она остановила его властным взглядом:

      – Не надо.

      И ушла.

      Голицын,