Верхом на посохе. Сергей Черепанов

во внимание), чем у азиатов или европейцев. Поэтому каждый факт национальной гордости следует умножить на коэффициент, в числителе которого, скажем, 5000 лет египетской цивилизации, а в знаменателе – 200, или в крайнем случае – 500 лет послеколумбовой американской. Не хотите множить на 10 – множьте на 3, и вы точно не ошибетесь – средний американец искренне, с утроенной силой гордится своей страной – самой демократичной, развитой, богатой.

      Ритуал поднятия национального флага на даче – для Линды не шутка и не баловство. Этим флагом был накрыт гроб ее дяди, погибшего во Вторую мировую. Дядю – маминого брата – в большой семье Рокков любили особенно. Вот он в центре довоенного фото – вылитый Столяров в «Цирке» – блондин, крепкий, улыбчивый, племянницы и сестренки льнут, родители и младшие братья гордятся… Такого парня я видел не раз: на плакатах (в форме национальной гвардии), в комиксах, рекламе орешков. Такой, знаете ли, типичный Джон, или ласково – Джонни.

      Франклин Делано Рузвельт на такого «Джона» не похож. Но Линда решила: его дом-музей мы должны посетить в первую очередь, обязательно.

      – Ф. Д. Р. спас страну дважды, – выруливая на шоссе, сообщила она, – от великой депрессии и великой войны.

      И принялась рассказывать о нем, лучшем из президентов. Я слушал, кивал, засыпал и просыпался, а Линда все говорила о том, что каждая комната в его доме – и гостиная, и кабинет, и библиотека, – может быть больше расскажут о его корнях и душевных качествах, чем десятки монографий, – о чудесном вью из окна спальни на родные поля, речушку, далекую рощицу, о милом увлечении безделушками, за каждой из которых – история, если не притча. Говорила, подчеркивая ум, честь и совесть наилучшего представителя американского народа.

      По дороге остановились в Вест-Пойнте.

      Кузница кадров для Пентагона встретила шагистикой – строевой, с речовками и окриками сержантов. Я приглядывался к курсантам и поражался: где они – правофланговые джоны, шварцы, рембо? Ни одного. А повторилось то же, что и на ярмарке в Честере. Сутулые юноши в очках, косолапые толстушки, хлипкие пуэрториканцы, китайки, индусы… Джон Сильвер назвал бы эту команду сбродом, а я принялся искать аргументы в пользу детей компьютера.

      Ли перехватила мой взгляд и улыбнулась.

      – Главное – патриотизм. Их воспитывают патриотами. Воспитание патриотизма – важнейшее достижение американской культуры, нашего образа жизни. Не торопись делать выводы.

      И я закивал, мол, конечно, сомнений нет. Тем более место какое красивое – Гудзон.

      – О да! Вид на Гудзон – мы говорим Хадсон-Рива – поистине, поистине… Разве можно не испытывать чувство родины здесь, где все дышит историей: борьбой за независимость, сражениями Севера и Юга. Хадсон-Рива – именно это место есть во всех учебниках. О нем знает каждый американец, как ваши дети – о Сталинграде и встрече на Эльбе.

      Я кивал, не будучи, по правде говоря, уверенным в наших детях, то есть в наших педагогах. И дивился