Собрание сочинений. Том 2. 1960–1962. Аркадий и Борис Стругацкие

сел, спустив с кушетки ноги.

      – Извините, – сказал он и снова чихнул. – Я опять простудился. Проваляешься ночь на бережку, и сразу насморк.

      – На каком бережку? – спросил штурман.

      – Ну как же, Сергей Иванович? Лужайка, травка, приятно так рыбка плещется в заводи… – Горбовский опять чихнул. – Извините… И луна на воде – «дорожка к счастью», знаете?

      – «Дорожка к счастью» хороша на море, – сказал Кондратьев мечтательно.

      – Ну не скажите. Я сам из Торжка, речушка у нас там маленькая, но очень чистая. А в заводях – кувшинки. Ах как отлично!

      – Понимаю, – сказал Кондратьев, улыбаясь, – в мое время это называлось «тоска по голубому небу».

      – Это и сейчас так называется. А на море… Я вот вчера сидел на море ночью, луна изумительная, где-то девушки поют, и вдруг из воды как полезли, полезли какие-то… в рогатых костюмах…

      – Кто?!

      – Эти, спортсмены… – Горбовский махнул рукой и лег опять. – Я ведь сейчас часто возвращаюсь. Брожу к Венере и обратно, вожу добровольцев. Славные ребята – добровольцы. Только очень шумные, едят ужасно много и все, знаете, рвутся на смертоубийственные подвиги.

      Кондратьев с интересом спросил:

      – А как вы смотрите на проект, Леонид Андреевич?

      – Очень правильный проект, – сказал Горбовский. – Я его составлял. Не я один, конечно, но я тоже участвовал. В молодости мне много приходилось иметь дела с Венерой. Злая планета. Да вы, наверное, сами знаете…

      – По-моему, очень скучно возить добровольцев на Д-космолете, – сказал Кондратьев.

      – Да, конечно, задачи у Д-космолетов несколько иные. Вот я, например, на своем «Тариэле», когда все это закончится, пойду к ЕН 17 – это на пределе, двенадцать парсеков. Там есть планета Владислава, и у нее два чужих искусственных спутника. Мы будем искать там Город. Это очень интересно – искать чужие города, Сергей Иванович!

      – Что значит «чужие»?

      – Чужие… Знаете, Сергей Иванович, вас, как звездолетчика, наверное, интересует, чем мы сейчас занимаемся. Я приготовил для вас специально небольшую лекцию и, если хотите, сейчас ее вам прочитаю, а?

      – Это интересно. – Кондратьев откинулся в кресле. – Прошу вас.

      Горбовский уставился в потолок и начал:

      – В зависимости от своих вкусов и наклонностей наши звездолетчики решают главным образом три задачи, но меня лично интересует четвертая. Ее многие считают слишком специальной, слишком безнадежной, но на мой взгляд, человек с воображением легко найдет в ней призвание. Тем не менее есть люди, которые утверждают, что она ни при каких условиях не может оправдать затраченного горючего. Так говорят снобы и утилитаристы. Мы отвечаем им на это…

      – Виноват, – перебил Кондратьев. – В чем, собственно, состоит эта четвертая задача? И заодно – первые три?

      Горбовский некоторое время молчал, глядя на Кондратьева и помаргивая.

      – Да, – сказал он наконец. – Лекция, кажется, не получилась. Я начал