Оленные люди. Андрей Кривошапкин

с детей. Они, как сонгачаны, сегодня резвятся без заботы, а завтра уже сами о себе должны заботиться.

      – Садись, Ота, вот сюда, – Сэмэкэ пододвинул табуретку.

      Отакчан неуверенно сел.

      – Дочери давно выпорхнули из родительского дома, свои гнезда вьют, – рассказывает Сэмэкэ, затапливая печь.

      – Радоваться только надо этому, – Отакчан слышал о замужестве дочерей Сэмэкэ.

      Обе вышли замуж за русских и живут теперь, как рассказывали, где-то на юге. Далеко, говорят, живут.

      – Так-то так, конечно, – соглашается Сэмэкэ. – Лучше было бы, если бы жили рядом.

      – Ясное дело. Тоскуете по ним?

      – Еще спрашиваешь… Тоскуем сильно, дети же.

      – Не приезжали в гости?

      – Нет, не приезжали.

      – Тогда сами бы поехали в гости к ним.

      – А на что? Где взять деньги на дорогу? Теперь все сильно подорожало.

      – Прости меня, старого, забыл об этом. Теперь в самом деле никуда не поедешь. Не по карману. В тайге с деньгами не имеем дела, потому цены на товары, на дорогу мы не знаем.

      – Вот вскипит чайник, чайку попьем, – Сэмэкэ открыл дверцу печки и палкой пошуровал разгорающиеся поленья.

      – Да, теперь простому человеку жить стало гораздо труднее. Как будем дальше жить, не знаю, – Отакчан шумно вздохнул.

      – Да и самолетов-то теперь нету, – Сэмэкэ, видно, думал о детях, которые никак не могут приехать к ним.

      – Как так нету? Летали же самолеты, – Отакчан делает вид, будто удивляется.

      – Это раньше летали, да и недорого было тогда. Теперь перестали летать… Правда, рассказывают, в месяц два раза прилетает самолет…

      – А почему, как раньше, не летают самолеты? Как ты думаешь?

      – Откуда мне знать, Ота? Я человек маленький. А по-твоему, почему не летают?

      – Власть перестала думать и заботиться о человеке. Вот и не летают самолеты. Некому думать о простом человеке. У них, у начальников, забота только о том, как разбогатеть.

      – Потише бы говорил, Ота, а то кто-нибудь услышит, – Сэмэкэ испуганно оглянулся по сторонам.

      – Боишься доноса, что ли? – усмехнулся Отакчан. – Пускай доносят. Не бойся говорить правду.

      – Я не летаю по своей воле. Боюсь, что не выдержу долгие перелеты, сам знаешь, – Сэмэкэ счел нужным повернуть разговор в другое русло.

      – А где Катерина?

      – К дочерям уехала.

      – Кто же говорил давеча о нехватке денег на авиабилет? – оживляясь, спросил Отакчан.

      – Катерина выскребла последние сбережения, даже кое у кого в долг взяла и укатила на юг. Не выдержала, тоскует по дочерям.

      – Ну и правильно поступила, – Отакчан медленно вынул трубку, долго ее набивал и с наслаждением закурил.

      Раньше жена Сэмэкэ курить ему не позволяла. Она и мужа отучила от курева. Отакчан, вспомнив об этом, про себя улыбнулся: «Как можно жить без трубки, без такого желанного табачного дыма? Хорошо, что у меня нет бабы… Лучше я курить буду». Он и с женой друга иногда ругался из-за этого.

      – Кури, сколько хочешь, – Сэмэкэ будто уловил потаенные мысли друга.

      Отакчан благодарно