Оленные люди. Андрей Кривошапкин

парилки, лицом. На голове спортивная кепочка синего цвета, из-под нее курчавились русые волосы. Он спрыгнул на землю, потянулся длинным телом и подбоченясь замер, сумрачно глядя из-под нависших бровей на подбегающего Гаврилу. Из двери выглянул молодой парень с длинными волосами.

      Запыхавшийся Гаврила спотыкаясь добежал до вертолета и протянул руку рыжебородому. Тот сделал вид, что не заметил протянутой руки.

      – Откуда прилетел? – спросил Гаврила, глядя снизу вверх.

      Он ростом своим едва достигал груди рыжебородого.

      – Панты есть? – рыжебородый скосил глаза вниз, затем, не ожидая ответа, отвел руку назад. – Давай, Славка, пару штук.

      Длинноволосый парень с готовностью протянул две бутылки водки.

      – Продай, а? – Гаврила сглотнул обильную слюну.

      Он довольно сносно говорил по-русски. В молодые и зрелые годы, около двадцати лет, состоял каюром в геологоразведочных партиях, потому общение с русскими не прошло даром.

      Рыжебородый, усмехнувшись, высоко поднял над головой обе бутылки, прозрачная жидкость заискрилась при свете солнца. Старик торопливо покопался в кармане старого пиджака и вытащил деньги. Он покосился в обе стороны, словно боясь, что кто-то раньше него выкупит водку.

      – Зачем они мне, старик? У меня этих бумажек, знаешь, сколько? – рыжебородый с брезгливой гримасой взглянул на помятые купюры в крючковатых пальцах старика. – Давай панты, тогда водка твоя, старик.

      – Панты?! – хрипло переспросил Гаврила, и во рту у него пересохло. – Их нет у меня. Знал бы, что прилетите, припас бы, сберег…

      – Тогда все, разговор окончен. Поди вон… Положи, Славка, обратно, – он вернул обе бутылки длинноволосому.

      Остальные оленеводы стояли поодаль и следили за тем, как торгуется Гаврила. У него был явно растерянный вид.

      – У меня мало пантов… – старик судорожно протянул обе руки, будто пытаясь вернуть уплывающие бутылки.

      – А ты хитер, старик, как я смотрю. Все-таки есть панты? – голубые глаза небесного гостя оживились.

      – Всего-то несколько штук у меня.

      – Свежие?

      – Совсем свежие.

      – Отдай ему, Игорек, бутылку, – сказал напарнику длинноволосый Славка, – увидишь, сейчас все сюда кинутся.

      – Ладно, старик, бери пузырь и тащи сюда панты. А денежки спрячь.

      Гаврила обеими руками схватил бутылку и побежал к своей палатке.

      Отакчан, продолжая наблюдать за Гаврилой и пришельцами, нахмурился: «За пантами прилетели. Люди голову потеряли из-за них. В последнее время то-то зачастили вертолеты. Вон мои сородичи как заволновались. Сегодня им не до оленей. Однако я поеду подальше от этого бардака. Покараулю оленей. Все равно не дадут мне спокойно поспать. Не пойму никак, что происходит на свете. Жалко вот этих, Гаврилу, детей. Никому нет дела до них. Раньше при прежней власти заботились, а теперь вот обдирают водкой. Все напьются до одури. Что за такая привычка, а? Я сам тоже, бывает, пропускаю эту жгучую воду, но не опускаюсь, как мои сородичи.