Домой. Ольга Шумкова

во всех подряд, побежал в полицию, на заводе идет расследование…

      – Главная мерзость людская – шпионы и доносчики, – сказал отец, – отвратительно – доносить на своих же, следить, вынюхивать… Противно! Руки бы такому не подал.

      Как-то, придя в гимназию, Володя застал там необыкновенную суету.

      – Володька, ты знаешь, что случилось? – прошептал Шурка, его товарищ, – ты помнишь Витьку – из второго класса? Так вот, он убежал на фронт!

      Володя повернулся:

      – Правда?

      – Да. Я сегодня видел – его мать и отец приходили к Штембергу. Мать плакала. А что плакать? Вернется героем…

      Уроки шли сумбурно. Ученики перешептывались и почти не слушали учителей, учителя и сами выглядели растерянными.

      На последнем уроке в класс вошел сам директор гимназии Штемберг. Обычно спокойный, холодный и отстраненный, в этот раз он выглядел расстроенным и взволнованным. Остановившись перед классом, он отрывисто сказал:

      – Сообщите своим родителям, что завтра в шесть вечера я жду их на общее собрание. Подчеркните, что присутствие их крайне желательно. А вас, – Штемберг обернулся к учителю, – я попрошу записать это учащимся в дневники.

      Учитель кивнул, и Штемберг вышел.

      – Дневники на стол.

      На перемене Володя рассматривал запись. Да, там написано, конечно, что собрание общее, но все-таки ему было неуютно. Что скажет отец? Те же чувства испытывали, кажется, и все остальные.

      По дороге домой Володя молчал, погруженный в свои мысли, и машинально кивал в ответ на Шуркину болтовню.

      – Ну так что, решили?

      Володя очнулся:

      – Что решили?

      – Ты что, не слушал меня? Я же говорю – надо собраться сегодня.

      – Куда?

      – Как куда? На фронт! И я говорю, надо обязательно сегодня, завтра собрание, Штемберг все расскажет, родители вообще из дома выпускать не будут…

      Володя остановился:

      – Ты что, с ума сошел? Как – на фронт?

      – А что? Германцы на нас валят! Сколько солдат погибает наших! Вон у нашей кухарки сын погиб – знаешь, как она рыдала? А мы маленькие, мы и разведчиками можем быть, и связными… а потом – может, и орден дадут! Представляешь, придем в гимназию с орденами! Володька, слушай. Ты родителям дневник не показывай. Надо собраться. Ничего особо не бери, только оденься потеплее. И завтра с самого утра – ну, как будто в гимназию, встретимся на вокзале. В девять.

      Володя покачал головой:

      – Ну не знаю…

      – Что тут не знать? Ты что, отечество защищать не хочешь? Какой же ты патриот? А я-то думал…

      – Да как – защищать? Нас же обратно погонят! Я слышал – мальчишек возвращают. И что тогда дома будет?

      – Так и скажи, что струсил!

      – Я?

      – Ты!

      Володя вспыхнул, хотел что-то сказать, но не нашел что. Шурка пренебрежительно посмотрел на него:

      – Эх ты, девчонка!

      И ушел. Дойдя до угла, он обернулся и крикнул:

      – Если не придешь, всем расскажу, что ты просто