Омертвение. Ярослав Толстов

паучок страха дернул мысль, и она оборвалась. Виктория потянула вниз кривую ручку, но та выскользнула из вспотевших пальцев. Она наморщила нос, взялась покрепче, повернула и осторожно отворила дверь. Отчего-то ей казалось, что сейчас на нее кто-нибудь прыгнет. Но внутри никто не двигался, было тихо, и только что-то легонько беспоря-дочно постукивало по полу.

      Первое, что бросилось Виктории в глаза, это голая стена на том месте, где обычно висело большое, оплетенное железными лианами зеркало, и это было так непривычно и так сильно изменило обстановку, что она не сразу заметила тело на полу возле стены. Кабинет выглядел странно ос-лепшим, зловещим. В воздухе сквозь сигаретный дым пробивался легкий, совершенно неуместный здесь туалетный запах аммиака, в пепельнице тлела сигарета с длинным столбиком пепла, словно иссохший палец, ука-зывающий куда-то в глубь хрустальной раковины.

      Взгляд кадровика скользнул вниз по стене, остановился на полу, и она с жалобным писком втянув в себя непомерно большую порцию воздуха, качнулась назад, больно ударившись о дверной косяк.

      Крови было не так уж много, и хотя позже Виктория, рассказывая обо всем дочери, слушавшей ее с открытым ртом и отмерявшей в стаканчик валерьянку, утверждала, что весь кабинет был залит кровью, на самом деле крови было не так уж много. Крупные брызги блестели на сером покрытии пола темным драгоценным блеском, да подсыхало туманное ало-розовое пятно на зеркале, валявшемся у стены, и безупречно гладкую поверхность от края до края рассекала уродливая червивая трещина. Анастасия Андре-евна лежала на боку рядом с зеркалом лицом вниз, вольготно разбросав руки, и пальцы дрожали, приподнимаясь, и легонько, едва слышно посту-кивали по полу, словно пытались вспомнить позабытую трудную мело-дию. Высветленные волосы на макушке намокли от крови, и голова в этом месте была какой-то странной… не округлой. Из-под бедер, полузакрытых сбившейся, смявшейся юбкой, по полу расползалась светлая лужица.

      «Настя», – попыталась было выговорить Виктория, но имя скомкалось, превратившись в жалкое «нааа». Она ухватилась за дверь, пытаясь удер-жаться на ногах, качнулась вперед, потом назад, судорожно сглатывая горьковатую слюну, которой отчего-то вдруг наполнился рот. В голове, где-то очень далеко мелькнула мысль: надо подойти, посмотреть. Потом появилась другая: лучше сказать остальным, кто еще есть в здании, чтобы вызвали «скорую», а самой лучше не соваться – может сделать только ху-же. Конечно, только хуже.

      Кадровик повернулась и выбежала из кабинета, совершенно забыв, что на столе стоит телефон. А на полу, у разбившегося от страшного удара го-ловой зеркала, пальцы наигрывали забытый мотив все медленней и мед-ленней, пока золотистые ногти, царапнув пол в последний раз, не улеглись покойно и равнодушно.

      Часть 1

      ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «ПАНДОРУ»!

      У Энди не было заранее составленной программы

      беззаконных