Омертвение. Ярослав Толстов

все как уже доказанный факт! Мы не имеем никакого права делать подобных заявлений! Наверняка мэра хватил удар, когда он увидел твое художество.

      – Александрову и так все время что-нибудь мерещится, так что ничего с ним не будет, – пробормотал Вадим, подходя к ней. – К выборам он всех приволжских гадалок и колдунов сюда созовет! Настенька, ну успокойся, ну, пожалуйста. Может, я и ошибся где-то.

      Анастасия Андреевна встала и прислонилась к крышке стола, слегка на-клонившись вперед, и взгляд Вадима невольно скользнул в глубокий вырез пиджака начальницы, в ложбинку между двумя аппетитными персиковыми полушариями, надежно и высоко поджатыми лифчиком. Уж что-что, а грудь у редактора была что надо – и большая, и по-девчоночьи крепкая, почти не обвисшая, в отличие от всего остального – уж Вадим-то это хо-рошо знал. Два достоинства были у Анастасии Андреевны – бюст и креп-кая рука, которая держала за Вадимом его место.

      – Под конец ты своими вопросами и вовсе сдвинул ее с темы. Теперь…

      – Ну, Настенька… – Вадим бросил бумаги на соседний стол и вплотную придвинулся к редактору. – Ну наверняка ведь можно что-то исправить. Ну хочешь, я прямо сейчас звякну твоей Личанской, и пусть она меня…

      – Дурак! – резко бросила Анастасия Андреевна и попыталась выпря-миться, но Вадим, старательно улыбаясь, оттолкнул ее обратно к столу, что удалось ему не без усилия – редактор была женщиной крупной и на несколько сантиметров его выше. – Не липни, нечего! Нашел место!

      – Да ладно, все свои… Ну, не сердись, Настюша, от злости кожа портит-ся… Ну, ударь – хочешь?! Только не по лицу и не по… микрофону, – успо-каивающе бормотал Вадим, а его руки уже скользили по лайкровым ногам начальницы, неназойливо, но уверенно тянули вверх край узкой юбки. Анастасия Андреевна крутила головой, уклоняясь от губ молодого журна-листа, и жарко шипела, отклоняясь все дальше и дальше к столешнице:

      – Отстань! Да прекрати! Обалдел что ли?! Пусти! Ты головой-то думай иногда! Еще не хватало – меня на рабочий стол заваливать, как девчонку сопливую! Вылететь хочешь?!

      При желании она без труда могла бы оттолкнуть его и уйти, но Вадим знал, что редактор этого уже не сделает. Ее выражение лица и движения начали резко менять полярность, злой лед в глазах взломался, выпустив на волю горячую масляную страсть, и женщина уже не столько отбивалась от Вадима, сколько прижимала его к себе, а он продолжал шептать:

      – Да ладно… ну что ты… Ну, ведь хочешь, да? Хочешь?! Ну, давай, а?! – пальцы одной руки Вадима зацепили резинку ее колготок, в то время как пальцы другой привычно освобождали из петель пуговицы яркого пиджа-ка. – Ну, как ты хочешь?..

      – Дверь хоть закрой!

      Ну наконец-то! Как нос чешется! И когда она перестанет поливать себя этими мерзкими духами.. «Сюр»… «Де сюр»… не помню. У Ларки за-пах не в пример приятней…

      Вадим подчинился и запер корреспондентскую. В отличие от редактора ему было