Странная женщина (сборник). Мария Метлицкая

А вы по какому вопросу, собственно?

      Он растерялся, а Влада, взяв себя в руки, попыталась объяснить женщине в сарафане цель их визита.

      Та нахмурилась, взгляд ее потемнел и не обещал ничего хорошего. В дом она их не пригласила, коротко бросив:

      – А я тут при чем? Это его дела и его прошлое. Я и мой сын тут ни при чем. Хотите – ждите его во дворе. А меня это никак не касается.

      Они совсем растерялись и стали быстро спускаться по лестнице.

      А она крикнула им вдогонку:

      – А вообще – зачем вы приходили? Денег просить, что ли?

      Они не ответили и быстро сбежали по лестнице.

      На улице, отдышавшись и сев на скамейку, он, очень смущенный, пытался шутить:

      – И вот на этом он женился? Из-за этой вот бросил меня и ушел от моей матери? Слушай, я, похоже, совсем ничего не понимаю про эту самую жизнь!

      Она утешала его, гладила по руке и умоляла уйти. А он отказался.

      – Теперь нет! Теперь я еще больше хочу на него посмотреть. В глаза, понимаешь?

      Она поняла – бесполезно. Спорить с ним бесполезно. И надо закрыть эту тему, вскрыв этот нарыв. Чтобы потом он не думал. Чтоб не терзался. Чтобы навеки отрезать, и все.

      И они дождались. Подъехала «Волга», и из машины неспешно вылез высокий грузный мужчина. Тщательно проверил, закрыты ли у авто двери, и медленно пошел к подъезду.

      Они встали с лавочки, и он решительно пошел навстречу к отцу.

      Окликнул его по имени-отчеству. Тот обернулся и стал с удивлением рассматривать высокого и незнакомого парня.

      Они поговорили о чем-то совсем коротко, не больше трех минут, а Влада стояла поодаль, не решаясь подойти, боясь помешать.

      И увидела, как мужчина махнул рукой, недоуменно пожал плечами и, покачав головой, пошел к подъезду.

      А ее любимый стоял как вкопанный, и на лице его застыла гримаса отчаяния и боли.

      Она взяла его за руку, и они медленно пошли к метро. Спустя полчаса она решилась спросить:

      – Ну, что? Что он сказал?

      Он поморщился, словно от зубной боли.

      – Он? Он сказал, что бывают ошибки. Я – это ошибка, понимаешь? Как все просто – он ошибся, и я – это ошибка!

      Она прижалась к его плечу.

      – Да и черт с ним. Подумаешь! Знаешь, у меня дома… тоже… не лучше. Тиран-папаша и абсолютно подавленная им мать. Всю жизнь – ни слова против, ни одного возражения! Виталий сказал, Виталий потребовал, Виталий так любит. Все! Все, понимаешь? Он сделал из нее какую-то тряпичную куклу. Безмолвную марионетку. И смотреть на все это… почти невозможно. Человек с парализованной волей. Это вообще – человек? Вот я хочу любить ее. А не могу. Могу только жалеть. А его… его – ненавижу! А ведь самое страшное, что я на него похожа. Ты представляешь, похожа!

      – Да чем ты похожа? – махнул рукой он. – Глазами и овалом лица?

      – Многим, – отрезала она, – я-то знаю!

      – Слушай, – примирительно сказал он, – а давай не будем про них? У них своя жизнь, а у нас своя. И мы будем счастливы, слышишь? Назло всем врагам!

      – Да какие враги, – устало отмахнулась