Холодная комната. Григорий Александрович Шепелев

краской волосы красишь?– поинтересовалась она, с тревогой следя, как Светка ломает ампулы с димедролом и наполняет шприц,– наверное, дорогой? – Офигенный цвет!

      – Задницу готовь.

      – А я буду спать после этой штуки?

      – Оголяй жопу! Быстро!

      В десятый раз за минувшие сутки исполнив эту команду, Юля скороговоркой протараторила:

      – Знаешь, я потому спросила, что мой начальник обещал утром ко мне приехать и посоветоваться со мной, какую из медсестёр, здесь работающих, можно взять на работу в кремлёвскую поликлинику. А ведь если я буду спать, как убитая…

      Шприц вонзился. Было ужасно больно. После укола Юлька хотела выйти, но медсестра скомандовала:

      – Стоять!

      – Почему? Зачем?

      – Провожу.

      Взяв из шкафчика пузырёк со спиртом, Светка запихнула его в карман, погасила свет и открыла дверь. Вышли. Заперев процедурный, Светка повела Юльку к палате за руку. И не зря: шагов через пятьдесят Юлька начала спотыкаться. Входя в палату, она уж видела сон. Толкнув её на кровать, медсестра сняла с неё шлёпанцы. Потом вышла. Она могла поспать полтора часа, но в сестринскую зашла только для того, чтоб глотнуть Нескафе со спиртом, выкурить сигарету и надеть туфли. С четырех пятнадцати до пяти тридцати она была с Анькой.

      Глава восьмая

      Для утреннего укола Юльку переворачивать не пришлось, поскольку она спала кверху попой. Светка её уколола так, чтоб не разбудить. Не смогла её разбудить и женщина, развозившая завтраки. С этой задачей справились лишь Елена Иосифовна и её помощница-медсестра, нагрянувшие за час до обеда. Они сначала содрали с кременцовской ноги вымокшую кровью повязку и наложили новую, затем начали приводить пациентку в чувство. После минутного тормошения, щекотания и щипания за уши, Кременцова открыла мутные глазки.

      – Доброе утро,– произнесла Елена Иосифовна, разглядывая её с большим недовольством.

      – Доброе утро…

      Язык не слушался Юльку, точнее– слушался, но не Юльку, а какую-то идиотку внутри неё.

      – Простите, я…  мне… по-моему, я лежу. Мне надо… я должна встать, наверное, да?

      – Вы помните, кто я, Юля?– строго спросила доктор.

      – Конечно, помню!– бодро, уверенно и уже чуть более внятно ответила Кременцова, пытаясь вспомнить. Ей это удалось. Почти сразу вспомнилось остальное. Похолодев, Кременцова бросила взгляд направо. Свирепая медсестра, толкая перед собой тележку, покидала палату. Анькина койка была пуста. Справочник по служебному, охотничьему и декоративному собаководству лежал на тумбочке.

      – Что у нас за приступ был ночью, Юленька?– продолжала допытываться врачиха.

      – Ночью?

      – Да, ночью, ночью!

      Кременцова не знала, что отвечать. Елена Иосифовна вздохнула.

      – Я попрошу вас после обеда спуститься к невропатологу, на четвёртый этаж. История будет там. Спуститесь? Не забудете?

      – Я спущусь.

      Врачиха кивнула и устремилась вслед за сестрой.

      – Елена