Смотри в лицо ветру. Иэн Бэнкс

это для челгрианина жест или приобретенный, заученный.

      – Вы мне льстите, – сказал Циллер. У Кабе возникло впечатление, что он искренне пытается проявить учтивость. – Но я все еще челгрианин. Я не вполне натурализовался.

      – Конечно. Ваше присутствие само по себе достаточно. Объявлять это место вашим домом было бы…

      – Излишеством, – язвительно вставил Циллер.

      Аураполе дрона на миг обрело грязно-кремовый оттенок замешательства – смущенного, но без особого надрыва, о чем свидетельствовали красные искорки.

      Кабе хмыкнул. Дрон обернулся к нему.

      – Терсоно, я не вполне уверен, зачем я здесь, но позвольте осведомиться: представляете ли вы в этом деле секцию Контакта? – спросил хомомданин.

      – Да, я говорю от имени секции Контакта. И при поддержке Масакского Концентратора.

      – Я не лишен друзей и почитателей, – произнес Циллер, глянув на дрона.

      – Не лишены? – Аура Терсоно полыхнула кирпично-красным. – Ну, как было сказано, вы практически…

      – В смысле – среди ваших Разумов, ваших кораблей, уважаемый дрон Контакта Терсоно, – холодно отозвался Циллер.

      Машина качнулась в кресле. Довольно мелодраматичный жест, подумалось Кабе.

      Циллер продолжил:

      – Возможно, один из них согласится принять меня на борт и оказать гостеприимство в моем частном круизе. Возможно, посланнику окажется затруднительно проникнуть на такой корабль.

      Аура дрона снова стала розово-лиловой. Он снова закачался в кресле.

      – Что ж, попробуйте, мой дорогой Циллер. Однако это будет расценено как грубейшее оскорбление.

      – А не пошли бы они…

      – Ну да, но я имею в виду нас. Ужасное оскорбление с нашей стороны. Оскорбление столь тяжкое, что в этих печальных и достойных всяческого сожаления обстоятельствах…

      – Ох, увольте! – Циллер отвел взгляд.

      Ах да, война, подумал Кабе. И ответственность за нее. Для Контакта это весьма щекотливая тема.

      Дрон, затуманившись лилово-розовым, на миг умолк. Кабе чуть сдвинулся на подушках.

      – Дело в том, – продолжил Терсоно, – что даже самые своенравные и, гм, самобытные корабли вправе отклонить просьбу подобного рода. Фактически я в значительной степени уверен, что вам откажут.

      Циллер снова погрыз мундштук погасшей трубки:

      – Значит, Контакт уже все устроил?

      Терсоно снова качнулся:

      – Ну, скажем так – всем ясно, откуда ветер дует.

      – Допустим. Это при условии, что ваши корабельные Разумы не лгут.

      – Что вы, они никогда не лгут. Они лицемерят, умалчивают, лукавят, увиливают, смущают и запутывают, отвлекают, заморачивают, умышленно искажают сведения или неверно их истолковывают, весьма довольные собой, и весьма умело создают совершенно недвусмысленное впечатление, что придерживаются одного курса, хотя в действительности избирают совсем другой. Но лгать они не способны, даже не надейтесь.

      Кабе невольно восхитился сверлящим взглядом Циллера, радуясь, что крупные темные глаза композитора