Лучше поздно!... Жиль Легардинье

хочу поговорить с вами о другом. Я изучил ваши последние анализы и, даже если это не входит в мои основные обязанности в данном учреждении, я считаю, что вам следует поменять схему лечения. Вы позволите мне поговорить об этом с коллегой, который вас наблюдает и, возможно, провести дополнительное обследование?

      – Что, мои дни уже сочтены? Но я не боюсь смерти, доктор.

      – К счастью, все не так плохо. Речь идет лишь о том, чтобы скорректировать дозировку.

      – Почему бы нет? Наш лечащий врач не глядя выписывает одни и те же рецепты. Наверное, он считает бесполезным тратить время на таких стариков. Может, он и прав. Особа с косой всех нас уже заждалась…

      – Не будьте такой пессимисткой.

      – А знаете, почему я не боюсь смерти?

      – И почему же?

      – Потому что я знаю, что это не конец. Остальные поднимают меня на смех, но мне плевать. Я в это верю. Я знаю, что после смерти что-то есть. Я вижу знаки, слышу их. А вы, доктор, верующий?

      – Я много путешествовал и имел возможность наблюдать разные вероисповедания. В Африке, на Ближнем Востоке, в Индии… Все поклоняются Богу на свой лад. Я с уважением отношусь ко всему, что помогает людям жить и повышать духовность, но лично я…

      – Они говорили вам, что я слышу пение?

      – Намекали…

      – Вы считаете меня ненормальной?

      – Вы в абсолютно здравом уме, и потом, меня самого частенько посещают странные мысли, поэтому не мне вас судить.

      15

      Тома обещал себе не делать этого, но все равно сделал. Переживая, что ему не удастся увидеть Эмму в течение всего уик-энда, он не стал ограничиваться ожиданием ее возле училища. Он последовал за ней. На улицу, где жила Селин, он решил больше не возвращаться. Это было слишком рискованно, слишком опрометчиво. Он мог часами бродить перед домом, но так и не увидеть свою дочь, и в итоге выдать себя. Тогда как на городских улицах, оставаясь незамеченным, он мог вдоволь смотреть на нее и постепенно узнавать, наблюдая за ее жизнью.

      Эмма вышла из училища около пяти часов вечера. Вместе с двумя подружками, судя по всему близкими, она зашла в бистро выпить кофе. Тома устроился за столиком в глубине зала. Он специально сел спиной к Эмме, но, к счастью, отражение в витрине позволяло ему видеть ее лицо и даже ямочки на щеках. Он находился достаточно близко, чтобы слышать ее голос и различать слова. Студентки обсуждали тему сегодняшних занятий – обеспечение непрерывности лечения в период реорганизации отделения. Эмма и слушала, и говорила сама. Задавала вопросы, отвечала. Она явно была девушкой с характером, но не злюкой. Спокойно излагала свои мысли, приводила доводы. Чем больше Тома слушал, как она говорит, тем замечательнее она ему казалась. Это что, один из симптомов отцовства? Всегда ли отцы приходят в восхищение от своих дочерей, особенно до такой степени и за такой короткий срок? И чем вызвано это восхищение – отцовскими розовыми очками или сочетанием природных данных и хорошего воспитания, к которому он не имел никакого отношения?

      – Месье желает что-нибудь еще?

      Чтобы не привлекать внимания девушек, Тома тихо ответил:

      – Еще