Император. Сергей Анатольевич Шаповалов

зато знавал вашего отца, посему смею дать вам ответственное поручение. Берите эскадрон гусар и скрытно преследуйте карету. В случае опасности – его высочество отбить. Рубите всех к чёртовой матери – полковников, генералов… – потом разберёмся. Грех возьму на себя. Вы поняли меня?

      – Разрешите исполнять? – твёрдо ответил я.

      – Исполняйте, и помните, от ваших действий зависит судьба России.

      Мне дали горячего молодого коня. Я объяснил задачу мрачному седовласому ротмистру.

      – За Павла Петровича – хоть на эшафот, хоть к дьяволу в пасть, – ухмыльнувшись, ответил тот. – Зубова, сам лично на пику посажу. У меня на эту сволочь свой зуб имеется.

      Чтобы никто нас не заметил, вперёд выслали двух разведчиков. Сам эскадрон двинулся чуть позже по дороге, едва припорошённой первым снегом. Черные ментики с золотыми шнурами, черные кивера. Черные кони. Черные флажки на пиках. Я скакал бок о бок с седовласым ротмистром.

      – Добров, Семён Иванович, – представился я.

      – Вуич, Златон Афанасьевич, – Пожал мне руку ротмистр.

      – Вы из Венгрии? – Нет, я серб.

      – А как в России?

      – Нас, Вуичей – род большой. Из Сербии турки изгнали. А у нас у сербов есть такая поговорка: на небе Бог, а на земле – Россия. Вот за неё я и готов голову сложить. Вы мне не верите? – в заключении спросил он.

      – Почему же? – ответил я, пожав плечами.

      – Но в ваших глазах я вижу недоверие.

      – Простите, я не о том сейчас думаю. Я не понимаю, почему мне дали это поручение. Я – человек новый… – Но вы не трусите?

      – Нисколечко.

      – Тогда я вам объясню. – Он подкрутил напомаженный ус. – Мои гусары готовы погибнуть все до одного за наследника. В эскадроне много сербов, венгров, черногорцев, румын…. Для нас Павел Петрович – наместник Бога на земле, а мы – его войско. Аракчеев прекрасно знает, если вы вдруг струсите или проявите нерешительность, мы вас изрубим в куски. И с любым офицером поступим так же. Для нас нет выше цели, чем защищать наследника. Ну, как вам мои объяснения?

      – Прекрасно! – зло ответил я. – Но если вы струсите, то я вас пристрелю!

      Он громко расхохотался.

      – Тогда – за дело!

      Мне стало спокойно. Я вдруг обрёл уверенность в том, что иду на правое дело. Я оглянулся на мрачных черных гусар. Сосредоточенные хмурые лица. Уверенная осанка. Сила. Да с таким войском и хоть в пекло, хоть к черту на рога.

      * * *

      Мне потом рассказали, что творилось в Зимнем дворце. Я ещё только подъезжал к Гатчине, а фон Пален, Панин и ещё несколько офицеров из гвардии вошли в Зимний дворец. Их попытались остановить, но офицеры разбросали караул и направились прямо к кабинетам канцлера Безбородко.

      Кабинет были наглухо закрыты. Платон Зубов, высокий красавец двадцати девяти лет. Он и ещё нескольких вельмож пытались взломать двустворчатые дубовые двери. Зубов бил огромным кулаком в золочёную створку и требовал:

      – Немедля отвори, старый хрыч. Ты хоть знаешь, что делаешь, шельмец? Немедля отопри. – И приказал своим