Император. Сергей Анатольевич Шаповалов

Вуич, грозно взглянув исподлобья. – Можете сдать караул.

      Павел вошёл в покои императрицы. В тусклом свете лампадок он увидел тяжёлый балдахин. На огромном ложе с кучей атласных подушек никого не было. Здесь стояла духота и ужасный смрад. Испуганные люди оглянулись на Павла и почтенно расступились. Их было много. Они занимали почти все покои.

      Наконец он увидел мать. Тело императрицы горой покоилось на полу. Павел шагнул к ней. Приклонил колени. Полное, одутловатое лицо императрицы казалось вылепленным из воска. Темные трупные пятна уже начали проступать на обвислых щеках. Глаза полузакрыты. Из-под век виднелись покрасневшие белки. Она прерывисто сипела. Из края рта сочилась и пенилась тёмная струйка. Лекарь Роджерс заботливо вытирал рот царицы платком.

      Павел поднялся, отозвал Роджерса в сторону. О чем-то спросил. Тот развёл руками.

      Перед Павлом на колени рухнул Захар Зотов, старый камердинер императрицы, приставленный к ней ещё Потёмкиным.

      – Горе! – заплакал он. – Не уберёг…. А что я мог сделать? Прости меня, Павел Петрович?

      – Да в чем твоя вина? – пытался Павел отнять от него руку, которую Зотов покрывал поцелуями.

      – Что ж теперь будет? – вырвался отчаянный стон у камердинера.

      – Дурак! – оборвал его Павел. – Почему на кровать не уложили? Почему на полу?

      – Так, сил не было…

      – Молчи! – шикнул на него Павел и зашагал дальше.

      Наследник оставил супругу в покоях императрицы, сам с Кутайсовым проследовал в кабинет канцлера. Увидев столь большое собрание офицеров, Павел слегка удивился. Багровый от напряжения канцлер сидел за большим столом. Справа от него стояла партия во главе с Платоном Зубовым, с другой стороны – Панин, фон Пален и несколько гвардейцев.

      Безбородко тут же вскочил, отодвинув тяжёлое кресло, оббежал стол и склонился перед наследником. Все последовали его примеру. Только Платон Зубов слегка переломился, как бы подчёркивая свою значимость. Павел прошёл к столу и уселся в кресло, в котором только что восседал канцлер.

      – По какому поводу собрались, господа? – стараясь говорить беззаботным тоном, спросил он.

      – Обсуждаем передачу престола, – честно ответил за всех Зубов.

      – Императрица ещё жива, – возразил Павел.

      – Вы прекрасно понимаете, что дни её сочтены, – смутившись, но все же твёрдо произнёс Зубов. – И мы, представители дворянства, обеспокоены… – Он запнулся… – завещанием… Волею Ея Величества. В чьи руки перейдут бразды правления Великой Росси.

      Павел долго молчал, отречено глядя на зелёное сукно стола. Никто не смел пошевелиться. Только поленья потрескивали в камине. Наконец Павел Петрович встрепенулся, как ото сна.

      – Что же вы так жарко топите? – спросил он у Безбородко. – Дрова тоже денег стоят.

      – У меня, видите ли, ревматизм, – заискивающе улыбнулся Безбородко. – Иногда так прихватывает – мочи нет терпеть.

      – Где манифест? – напрямую спросил Павел. – Мне то вы можете его показать?

      – Безусловно! –