Меня нет. Дмитрий Тагунов

время спасением от другой. Марсобойщик бы предпочёл очутиться во власти шторма, чем в лапах вооружённых до зубов головорезов.

      Он вдавил педаль газа в пол, едва удерживая грузовик в подчинении. Тяжёлую машину заносило, поднимающийся ветер силился её развернуть и сбросить на бок, но Павел всё-таки не один год просидел за рулём. Выравнивал, выворачивал, держал курс по навигатору.

      «Арктика» поотстала, но вот мотоциклы постепенно приближались. Они легче, им проще. Из-под широких чёрных колёс вырывались песчаные рассыпные хвосты.

      Наконец, Павел достиг полосы шторма. Тут же стемнело, в стёкла застучал гравий, поднялся грозный, надрывный вой обезумевшего ветра. Гигантские смерчи, каких не бывает на Земле, распрямились грозными исполинами над поверхностью планеты. Чёрные тучи застлали небосвод. Мотоциклы позади почти скрылись из виду, поминая о себе лишь неуверенным светом фар. Было бы здесь давление воздуха побольше, и мотоциклистов бы сдуло куда-нибудь на Луну, а то и дальше. Но те упорно продолжали преследование.

      – Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То как зверь она завоет, то заплачет как дитя, – процитировал по рации Большой Бонус своим глухим, насыщенным басом. Интересно, он что, тоже где-то неподалёку? Или полоса шторма столь широка, что задевает основные транспортные трассы?

      Резкий удар вырвал Павла из размышлений. Справа что-то вспыхнуло – взорвалось. По обшивке загромыхали вырванные из земли камни. Опять ракетами палят что ли, черти?

      Павел сдал влево и чуть не сорвался вместе с грузовиком в пропасть. Рядом вдруг открылся тёмный проём обрыва, уводящий на дно исполинского каньона. Мотоциклы нагоняли. В крутящемся мраке из мириад крошечных песчинок можно было различить их стремительные силуэты.

      Боевые роботы в контейнере пока и не думали вмешиваться, да и вмешаются ли? Тут и погода неблагоприятная, не видно ничего, и супостаты пока не слишком активны, им тоже сильно мешал встречный ветер.

      И всё-таки они его отжимали всё ближе к обрыву. Рано или поздно придётся или остановиться, или разворачиваться под удар «Арктики»… или сигать в пропасть, если уж совсем выбора не оставят.

      – То по кровле обветшалой вдруг соломой зашумит, то, как путник запоздалый, к нам в окошко застучит…

      Гром, сопровождаемый глубинным рокотом, сотряс пространство, и Павел почувствовал, как мир начинает наклоняться, будто смещались некие невидимые подпорки, и вселенная, ставшая вдруг плоской, покатилась вниз на огромных колёсах. Внутри всё сжалось, дыхание перехватило. Мысли оборвались.

      Мотоциклисты остановились у самого края, успев увидеть лишь, как сверкнул в слепом поиске по летящей пелене свет фар сгинувшего грузовика, и свет этот шёл снизу, из пропасти, тут же оборвавшись. Выжить после такого падения казалось невозможным. Постояв у края, преследователи развернулись и устремились по ведомым им одним делам.

      Пустыня поглотила очередную жертву. Жадно, властно, безжалостно.

      – Спой