Повести и рассказы. Андрей Платонов

и куда-то побежал, пригибаясь на открытых местах.

      Через минуту весь отряд железнодорожников менял позицию – пробежал через овраг на молочную ферму и там залег за сараями.

      Пухов снова увидел Афонина. Он стоял за каменным амбаром и договаривался о чем-то с двумя слесарями, державшими по буханке хлеба.

      Пухов подошел к Афонину, чтобы сказать о необходимости пищи, но по дороге он обдумал другое. Из-за амбара были видны линия, мост и броневик белых. Линия шла с крутым уклоном из Похаринска на полустанок, где стоял белый бронепоезд.

      Пухов подождал, пока кончит Афонин разговаривать со слесарями, и тогда разъяснил ему, что пора подумать, пора что-нибудь умственно схитрить, раз прямой силой белых не прогнать.

      – Видишь, какой уклон из города на полустанок?

      – Ну, вижу, – сказал Афонин.

      – Ага, «вижу»! Давно бы тебе надо его увидеть, – осерчал Пухов. – А где Зворычный?

      – Тут. На что он тебе?

      В городе загудел ураганный артиллерийский огонь и послышался сплошной, долгий крик большой массы людей.

      – Что это? – обернулся туда Афонин. – Белые, что ль, ворвались? Должно, наших гонят.

      Пухов прислушался. Голоса смолкли, а снаряды по-прежнему бурили воздух над городом и, падая, крушили тяжелое, колкое вещество зданий.

      Через пять минут Пухов и Зворычный ушли в город – на вокзал.

      – А есть там груженый балласт? – спрашивал Зворычный.

      – Есть – у литейного цеха десять платформ стоит, – говорил Пухов.

      – Но ведь паровозов нет – куда ж мы идем? – опять сомневался Зворычный.

      – Да мы на руках их выкатим, голова! Потом заправим на главный путь, раскатим – и бросим. А за пять верст они сами разбегутся так, что от белого броневика одни шматки останутся!

      – А рабочие где – вдвоем на руках не выкатим!

      – А мы матросов с нашего бронепоезда попросим. Мы по одному вагону будем выкатывать, а потом сцепим и бросим под уклон всем составом.

      – Едва ли с броневика матросов дадут, – никак не соглашался Зворычный. – Броневик на два фронта бьет – и по кавалерии, и за мост…

      – Дадут, там ходкие ребята! – уверял Пухов.

      Афонин жалел, что согласился с Пуховым. Он думал, что Пухов просто сбежал из отряда и выдумал про балласт, – никаких платформ с песком Афонин в мастерских не видал.

      К обеду бой утих. Броневик белых изредка постреливал по речной долине, ища красных. Наш бронепоезд совсем молчал.

      «Там матросня, – думал Афонин, – наморочит им голову этот Пухов».

      Однако он не отрывался глазами от линии и сказал мастеровым о замысле Пухова.

      – Ну как, десять груженых платформ сшибут белый броневик или нет? – спрашивал Афонин.

      – Если скорости наберут, то сшибут – ясно! – говорил машинист Варежкин, водивший когда-то царский поезд.

      Он же первый в половине второго расслышал бег колес на линии и крикнул Афонину:

      – Гляди туда!

      Афонин выбежал за амбар и присел на корточки, озирая весь путь. Из выемки с ветром и лихою