Последняя почка Наполеона. Григорий Александрович Шепелев

оторвалась от планшета.

      – Думаешь, труп уже обнаружили?

      – Нет, конечно, кто его обнаружит? Но я ему звонила три дня. Вызову полицию, скажу – вот, смотрите! Ни городской, ни сотовый не берет.

      – Думаешь, они выломают дверь?

      – Ну а как иначе?

      – Ты ненормальная? Мало ли куда мог человек уехать? Хоть на три дня, хоть на месяц, хоть на всю жизнь! Это его дело.

      – Но ведь должны они как-то выяснить, жив ли он!

      – Тебе ничего они не должны.

      Верка возмущенно скривила рот.

      – Кофе мне налей, – попросила Танечка. – У тебя это хорошо получается.

      – Кофе лить? – удивилась Верка.

      – Да. Ты берешь кофейник, как скрипочку, а бокал – как смычок. При этом твое лицо становится утонченно-сосредоточенным, так как, ты боишься обжечься.

      Скрипачке стало смешно. Наливая кофе, она заметила:

      – Я теперь понимаю, почему ваше радио до сих пор еще не закрыли.

      – Да? Обалдеть! Над этой загадкой ломает голову весь цивилизованный мир! Раскрой мне глаза.

      – Да вы – молодцы, вот и вся разгадка. Без вас была бы тоска.

      Таня улыбнулась. "Перевал Дятлова"? – написал Сергей Александрович, – "Тебе что, интернета мало?". Она ответила: "Мало! Мне надо знать, что вы думаете об этом."

      Пришел ответ: "Да я ничего об этом не думаю, потому что давно уже этим не занимаюсь. Но я планирую передачу на эту тему с историками и криминалистами. Поучаствуешь? Это будет где-нибудь через месяц." Таня ответила утвердительно.

      – Я иногда слушаю за рулем ночные ваши эфиры – ну, про рок-музыку, – продолжала Верка, – а разговоры про всякую там политику не люблю. Но я где-то слышала, что вы к себе приглашаете тех, кого ни на телевидение, ни на другие радиостанции не зовут.

      – Да, у нас бывают и представители оппозиции, – подтвердила Таня. – А передачи о классической музыке ты не слушаешь? Они тоже ночью идут, по-моему.

      Верка вместо ответа скорчила рожу, которую следовало бы сфотографировать, чтоб показывать в утешение всем, кто из-за бездарности не был принят в музыкальную школу. Эта гримаса вызвала интерес у Танечки. За три дня проживания у нее скрипачки они впервые беседовали так долго. Все предыдущие дни Таня по утрам торопилась, по вечерам была занята. Пристально смотря на скрипачку, она спросила:

      – Как можно не любить то, что делаешь лучше всех?

      – Ну, уж это глупость. Скривила Верка лицо на другую сторону. – Выдающимся музыкантом мне не бывать, слишком много времени упустила. И ты меня неправильно поняла. Я скрипку люблю, однако, не так, как надо ее любить, чтоб реально стать лучше всех. Она для меня далеко не на первом месте.

      – Но почему? Ведь это – твое!

      – Я гораздо больше люблю машины, – проговорила Верка, зевая. – Я лучше стала бы автогонщицей. Но ведь тут у меня совсем мало шансов! Или продюсером. Я давно хочу поступить на курсы продюсеров.

      Таня, встав, стала мыть посуду. Ей было ясно, что все это говорится назло кому-то – если не ей, то самой себе. С досадой взирая на ее