Последняя почка Наполеона. Григорий Александрович Шепелев

Гюльчихре вопрос:

      – А ты точно знаешь, что за такие штуки дают пятнашку?

      – Еще как дают, – заверила Гюльчихра, а Мишка прибавил:

      – Я тебе, как ни странно, даже завидую.

      – Почему? – удивилась Ольга.

      – Как почему? Месяц проваляешься, а потом стрясешь с этого мента и новую шубу, и новые бриллианты, и новый джип.

      – Старого-то нет, – скривила мордашку Ольга. – Он жадный, знаешь какой?

      – Теперь ты его излечишь от этого недостатка.

      Ольга задумалась. Лифт открылся, и ее вынесли. На морозе она разойкалась. Водворив ее в задний отсек "Скорой помощи", Гюльчихра бегом вернулась забрать Анфису и саквояж. Девушка стояла уже одетая, с белой тросточкой. Она выразила желание сесть в кабину. Мишка не возражал, Гюльчихра – тем более, так как познакомилась с Ольгой ближе.

      – Сколько тебе лет? – спросила она Анфису, когда машина с воем сирены вылетела на Дмитровское шоссе.

      – Двадцать два. А что?

      – Парень есть?

      – Откуда? Раньше-то был! А теперь кому я нужна?

      Мишка хмыкнул. Он умел делать это великолепно. Щеки Анфисы слегка покрылись румянцем.

      – А мама где?

      – Умерла. Я ее не помню.

      – А отец что, постоянно пьет?

      – Да, практически.

      – Кто-нибудь тебе помогает?

      – Иногда Ольга – за то, что я мою полы везде каждый день. А иногда – Машка Стрельцова, моя подруга. Она меня на гитаре учит играть.

      – Ты на инсулине?

      – Да, я сама хожу в поликлинику, она – близко. А в магазин, конечно, проблема.

      – Слушай, собака тебе нужна специально обученная, – подкинул идею Мишка. – С собакой будет и легче, и веселее.

      Анфиса дернула плечом.

      – Вряд ли. С ней слишком много проблем.

      Движение было плотным. Время от времени, скорость приходилось снижать почти до нуля. Мишке досаждал черный "Мерседес" со спецномерами, который так же шел под мигалкой. Он наседал на хвост Скорой помощи, понуждая ее уступить дорогу. Но Мишка не уступал, несмотря на кряканье.

      – Хер тебе! – проговорил он, бросая взгляд в зеркало. – У себя в кабинете будешь орать, а здесь по башке получишь!

      – Миша, не связывайся, не надо, – увещевала водителя Гюльчихра. Но Мишка связался. Как только сзади вдруг раздалось через мегафон: "Тебе что, мудак, башку продырявить?", он, посмотрев, пристегнуты ли его пассажирки, ударил по тормозам. Это произошло уже на подъезде к улице Тысяча девятьсот пятого года. Цепкие тормоза "Мерседеса" предотвратили удар. Он остановился в метре от Скорой помощи. Опустив стекло, Мишка вынул из-под сидения короткую, но тяжелую монтировку и высунул руку с нею наружу.

      – Ты обалдел?– воскликнула Гюльчихра. – Нас сейчас пристрелят!

      Она ошиблась. Реакции не последовало. Улыбнувшись, Мишка убрал монтировку, поднял стекло и возобновил путь. "Мерседес" свернул в ближайший проулок.

      – Вы – молодец! – вскричала Анфиса, без объяснений поняв, что произошло. – Вы просто герой!

      – Я