Три колодца. Борис Полушкин

со смехом,

      Как читал их, едва дыша,

      Отзываясь стократным эхом.

      Все прошло и кому виной,

      Что теперь полудетские строчки

      Не владеют моей душой,

      И не жалко скомкать листочек..

      НОЧЬЮ

      Ночью пишется, как спится,

      Рифм цветочных кружева.

      Как снежинки на ресницы опускаются слова.

      Иллюзорный легкий танец

      Строк под музыку луны.

      Дирижер – маэстро Память

      Без намека седины.

      И ни грязи, и ни пыли,

      Там, где пыль, и там, где грязь.

      Очень хочется, чтоб сбылись

      Песни. Хоть одна б сбылась!

      ОТПУСК

      Сидим, балагурим, играем в слова,

      Сплетаем беседу легко и умело,

      И челка твоя, как на склоне трава,

      От летнего зноя слегка пожелтела.

      А я из метелей приехал вчера,

      Где только в июне снега исчезают,

      И все мне приятно, и даже жара,

      Которая всех под навес загоняет.

      И лето вдыхаю поверхностью всей,

      Пьянею от запаха трав, торжествую,

      Сижу, отдыхаю от белых ночей,

      О прелести белых ночей повествуя!

      ПОГАДАЙ МНЕ, ЦЫГАНКА

      Погадай мне, цыганка, по белой руке!

      Я поверю легко в твой нехитрый обман.

      Я по жизни пущусь, как по вольной реке,

      С головой окунусь в столь желанный туман!

      Как забавны сплетенья чарующих слов,

      Счастье близкое вновь побеждает беду,

      Полыхает под солнцем январский покров,

      Но вот-вот соловей разольется в саду!

      И навстречу мне выйдет в весеннем платке

      Золотая девчонка с улыбкой простой.

      Погадай, мне, цыганка, по белой руке

      На червонную даму, забытую мной.

      СТАРЫЙ АЛЬБОМ

      В ладонях старого альбома

      Стучится пойманной пчелой

      Былого времени обломок,

      Умелой схваченный рукой.

      Шелк белый по ветру развеян,

      И счастье плещется в глазах,

      Жених испуганно-растерян,

      В костюме новом, и в цветах.

      Свидетель холостой смеется,

      Подружка верная грустит..

      В ладонях время бьётся, бьётся,

      А жизнь стремительно летит.

      ПОЭТ

      Много ль, мало ль тому, жил несчастный поэт.

      В каждом вымысле место есть правде,

      Стол на кухне и стул – вот его кабинет,

      И стопой голубые тетради.

      Он любую из них раскрывал наугад,

      Сигарету притиснув губою,

      И в мечты погружался, как в зреющий сад

      С восхищеньем и давней тоскою.

      Его критик суровый в статьях не ругал,

      И NN не хвалил по причине:

      В рифму он и двух строк за всю жизнь не связал,

      Никому не известен поныне.

      А поутру привычно бранилась жена,

      Улыбались взрослевшие дети..

      Так и умер поэт, в том не наша вина,

      Может, самый счастливый на свете..