Три колодца. Борис Полушкин

снял с вешалки старое пальто и ушёл в сени. Летом он никогда не ночевал в избе.

      Утром рано отец толкнул меня в плечо:

      – Просыпайся. День на дворе!

      – Днём петухи не орут, как оглашенные, – возразил я, но ноги с постели свесил. На пол упала книжка, которую я по привычке открыл перед сном, но так и не прочитал ни строчки.

      Траву в саду густо облепили тяжёлые капли росы. Солнечный свет, пробиваясь сквозь листву яблонь, жадно слизывал утреннюю прохладу. Пока я умывался у бочки с водой для полива, отец приготовил классический завтрак: десяток сваренных вкрутую яиц, всё тоже старое сало и чай в кружке. Завершали натюрморт пучок зелёного лука и соль в спичечном коробке.

      По дороге отец ещё раз предложил мне кирзовые сапоги вместо открытых сандалий: «Земля набиваться будет, вытряхивать устанешь».

      – Ерунда, вытряхну.

      – Как знаешь.

      Дед Боряй поджидал нас на крылечке. Его крошечный домик располагался на большой поляне между двух улиц.

      Раньше здесь были огромные огороды, на которых сеяли картошку, подсолнечник, свёклу и даже коноплю, но постепенно они исчезли. Сначала советская власть озаботилась «чрезмерными» доходами крестьян, а затем и сами крестьяне перестали заморачиваться с огородами. Есть пятнадцать соток, куда воткнуть пару яблонь и разбить грядки, да и ладно.

      Создать путный колхоз в селе не удалось: в округе не было пригодной земли для посевов. Холмы, овраги и перелески тянулись на многие километры. Не заладилось и с овцеводством. Хохлы не казахи и ремеслом чабанов не овладели. Точку этой возне поставили геологи. Просверлив несколько дырок, они объявили о несметных залежах серы, которую можно добывать открытым способом. Срочно построили комбинат по переработке и бесхозные крестьяне пополнили ряды самого передового класса рабочих. Правда, ещё через три года выяснилось, что сведения о залежах серы сильно преувеличены, но это другая история.

      Встречать нас выскочила и Боряиха, крошечная сухонькая старушонка в переднике и калошах на босу ногу.

      – Бессовестные, – набросилась она на отца и деда. – Без бутылки уже и договориться не можете. Пьяницы горькие!

      Мне стало смешно. Все знали, что дед Боряй выпивает только по большим церковным праздникам и «по случаю», когда надо было договориться с мужиками что-то сделать: перекрыть крышу или поправить крыльцо. Сам он занимался исключительно травами и лечением. Бабулька под его руководством собирала и сушила травы, готовила мази и настои. Ни скотины, ни огорода у них не было.

      – Не шуми, тётка, – попытался урезонить её отец. – Лучше место поищем, где колодец копать.

      – А что его искать, – старушка соскользнула с крыльца и засеменила по тропинке, – Вот здесь, – указала она, отойдя от дома метров на восемь.

      Отец ошалело посмотрел на неё: – Здесь воды нет!

      – Как это нет? Везде есть, а здесь нет?

      – Где это везде? До ближайшего колодца почти километр!

      – Вот