Три колодца. Борис Полушкин

глина. Резалась она ровными пластами и почти не крошилась. Отец вылез из ямы, взял длинную верёвку и, прикинув расстояние, привязал один конец к столбу. Пока не поставим ворот, спускаться и подниматься из колодца он будет при помощи этого нехитрого приспособления. Закурив папиросу, глянул на солнце: день едва начинался.

      – До завтра свободен. Метра четыре пройду один.

      Это отцовская фишка. Выбрасывать грунт с такой глубины мог только он.

      «Свои» сидели за столом и пили чай. В большой алюминиевой чашке лежали варёные яйца, в другой – огурцы. На обложке старого журнала горкой насыпана соль.

      – Сидай з нами! – засуетилась бабушка, обмахивая полотенцем чистую скамью и доставая из шкафа мой любимый бокал. – На дачи з молоком издыли, печь не топила, не стряпала!

      Бабушка говорила на собственном языке, коверкая украинские и перевирая русские слова.

      – Гуцулка! – смеялся над ней дедушка.

      – Богато ты разумиешь!

      – Мне бы помыться, – попросил я, с отвращением снимая тяжёлые от набившейся грязи сандалии.