Плоды земли. Кнут Гамсун

перебрались в новый дом, а скотина расселилась по всей землянке; одну овцу с ягненком оставили при корове, чтоб той было не так скучно.

      Да, много чего достигли поселенцы в этих пустынных краях, просто чудо как много.

      III

      Пока земля не промерзла, Исаак выбирал из нее камни и очищал от корней, ровнял луг на будущий год; когда ударил мороз, он стал ходить в лес и усердно рубил дрова.

      – На что тебе столько дров? – спрашивала Ингер.

      – Сам не знаю, – отвечал Исаак, но прекрасно все знал.

      Густой нетронутый лес подходил вплотную к строениям, не позволяя расширить площадь под сенокос, а кроме того, Исаак рассчитывал тем или иным способом доставить дрова зимой в село и продать тем, у кого их не будет. Задумка была толковая, Исаак верил в успех, продолжая расчищать лес и рубить его на дрова. Ингер частенько приходила посмотреть, как он работает, а он делал вид, будто ему все равно и вовсе он в ней не нуждается, но она понимала, что доставляет ему удовольствие. Изредка они перебрасывались несколькими словами.

      – Неужто тебе нечего больше делать, кроме как приходить сюда и мерзнуть? – говорил Исаак.

      – Мне не холодно, – отвечала Ингер, – а вот ты губишь свое здоровье.

      – На-ка надень мою куртку, вон она лежит!

      – И надела бы, да некогда мне тут рассиживаться, когда Златорожка собралась телиться.

      – Златорожка собралась телиться?

      – А ты не слышишь, что ли? Как по-твоему, оставить нам теленка?

      – По мне, делай как хочешь, я не знаю.

      – Не след нам есть теленка! Ведь тогда у нас останется только одна корова.

      – А я и не думал, что ты за то, чтоб мы съели теленка, – отвечал Исаак.

      Одинокие люди, некрасивые и грубые, но сколько доброты друг к другу, к животным, к земле!

      И вот Златорожка отелилась. Знаменательный день в безлюдной глуши, огромная благодать и счастье. Златорожке дали вкусного мучного пойла, и Исаак сказал:

      – Муки не жалей! – хотя притащил ее из села на собственном горбу.

      Рядом с коровой лежал хорошенький теленочек, красавица телочка, тоже красно-пегая, забавно удивленная чудом, которое только что пережила. Через два года она сама станет матерью.

      – Из этой телки выйдет чертовски красивая корова, – сказала Ингер, – а я даже не знаю, как бы ее назвать. – Ингер была ну чистое дитя, смекалки у нее всегда недоставало.

      – Как назвать? – повторил Исаак. – Сколько ни ищи, а лучше клички, чем Сребророжка, не найдешь.

      Выпал первый снег. Как только установился санный путь, Исаак отправился по деревням, ничего, по своему обыкновению, не объяснив Ингер. Вернулся он с большущим сюрпризом – с лошадью и санями!

      – Сдается мне, ты не иначе как колдуешь, – сказала Ингер, – ведь не отнял же ты у кого-то лошадь?

      – Отнял.

      – Может, нашел?

      Если б только Исаак мог сказать: моя лошадь, наша! Но он всего лишь взял лошадь на время, чтобы свезти на ней дрова.

      Исаак возил в село дрова и возвращался с припасами, мукой, селедкой.