Плоды земли. Кнут Гамсун

нет хлеба, но есть картофель, он не будет голодать. Картофель можно печь в горячей золе и есть за ужином, можно сварить в воде и подать на завтрак. А каких приправ он требует? Да почти что никаких, картофель неприхотлив; кринки молока да одной селедки для него довольно. Богачи едят его с маслом, бедняки окунают в блюдечко с солью; Исаак же по воскресеньям поедал его, запивая вкусным Златорожкиным молоком. Презираемый всеми, благословенный картофель!

      Но теперь дело оборачивалось плохо и для картофеля.

      Не счесть, сколько раз за день Исаак поглядывал на небо. Небо было синее. По вечерам частенько смахивало на дождик. Исаак входил в избу и говорил:

      – Сдается, будет-таки дождь!

      Часа через два-три всякая надежда опять исчезала.

      Засуха продолжалась уже семь недель, жара стояла невыносимая, картошка всю эту пору цвела сильным цветом, поражавшим своей неестественной красотой. Поля издали казались покрытыми снегом. Чем все кончится? По календарю ничего нельзя было узнать, теперешние календари ведь не чета прежним, толку от них никакого. Опять вроде бы собрался дождик. Исаак вошел в дом и сказал Ингер:

      – С Божьей помощью, нынче ночью будет дождь!

      – Разве на то похоже?

      – Да. И лошадь мотает головой над кормушкой.

      Ингер выглянула в дверь и сказала:

      – Ну что ж, увидим!

      Упало несколько капель. Часы текли, они поужинали, а когда Исаак ночью вышел на двор, небо было синее.

      – Ах ты Господи! – сказала Ингер. – Но зато к завтрему и последний ягель твой просохнет, – прибавила она, пытаясь его утешить.

      Да, Исаак насобирал много ягеля самого отборного сорта. Это был драгоценный корм, он сушил его, как сено, и накрывал в лесу берестой. Оставалась неубранной только одна небольшая кучка, оттого он и ответил Ингер с таким глубоким отчаянием и безучастностью:

      – Все равно не стану убирать его, хоть бы он и просох!

      – Не говори глупостей-то! – сказала Ингер.

      На следующий день он и в самом деле не стал убирать ягель, раз так было сказано, – не убрал, и все тут. Пусть себе лежит, дождя все равно нету, пусть себе лежит с Богом! Свезет как-нибудь перед Рождеством, если солнце не спалит его до тех пор!

      Столь сильна и глубока была охватившая его обида, что сидеть на пороге, смотреть на свою землю и ощущать себя ее собственником казалось бессмысленным. Вон горят безумным цветом и сохнут картофельные поля, так пусть же и ягель лежит, где лежал, сделайте одолжение! Но Исаак при всем своем простодушии таил какую-никакую хитренькую мыслишку, может, он делал расчет на то, чтоб подразнить синее небо перед новолунием?

      К вечеру опять стал как будто собираться дождь.

      – Убрал бы ягель-то, – сказала Ингер.

      – Зачем? – спросил Исаак, словно бы донельзя удивленный.

      – Тебе бы все шутки шутить, а ведь, глядишь, дождь пойдет.

      – Неужто не понимаешь, что в нынешнем году не будет дождя?

      Однако ночью за окном вдруг сильно потемнело, похоже