Плоды земли. Кнут Гамсун

собственными ушами, как Ингер тихонько разговаривает в хлеву с коровой, он ни за что бы не поверил самому себе, но вот ведь стоит же он! В ту же секунду его охватило дурное предчувствие: спаси ее Господь, что ни говори, она необыкновенная, ну просто замечательная женщина, но что чересчур, то уж чересчур. Прялка и чесальные доски – куда ни шло, бусы уж больно красивые, ну да Бог уж и с ними! Но корова, которую она нашла, может быть, где-нибудь на дороге или в загоне, – ведь хозяин непременно хватится ее и обязательно разыщет.

      Ингер вышла из хлева и сказала, горделиво улыбаясь:

      – А я привела свою корову!

      – А-а, – ответил он.

      – Меня не было так долго, потому что с ней нельзя быстро идти по горам. Она стельная.

      – Так ты привела корову? – спросил он.

      – Да, – ответила она, чувствуя потребность поговорить от сознания своего богатства. – Не думаешь же ты, что я вру! – прибавила она.

      Исаак опасался самого худшего, но остерегся высказать свои подозрения и проговорил только:

      – Поди поешь.

      – Ты видел ее? Разве не красавица?

      – Замечательная. Откуда она у тебя? – спросил он со всем равнодушием, на какое был способен.

      – Ее зовут Златорожка. И чего это ты вздумал класть ограду? Уморишь себя работой, тем оно и кончится. Пойдем же, поглядим корову!

      Они пошли в хлев, Исаак был в одном нижнем белье, но это ничего не значило. Они со всем тщанием осмотрели корову: все отметины, голову, вымя, крестец, бока – коричневая с белым, тощая.

      Исаак осторожно спросил:

      – Как думаешь, сколько ей лет?

      – Сколько? – отозвалась Ингер. – Аккурат пошел четвертый год. Я сама ее выхаживала, и все, кто ее ни смотрел, говорили, что сроду не видали такого умного теленка. Как по-твоему, хватит у нас для нее корму?

      Исаак начинал верить в то, во что ему так хотелось верить, и заявил:

      – Что касаемо до корма, так корма для нее хватит!

      Они вернулись в землянку, поели, попили, посидели. Улеглись спать, разговаривали о корове, о великом событии:

      – Разве не красивая корова? Скоро у нее будет второй теленок. А зовут ее Златорожка. Ты спишь, Исаак?

      – Нет.

      – Слышь-ка, она сразу меня признала и пошла за мной, словно ягненок. Мы с ней часок поспали ночью в горах.

      – А-а.

      – Придется все лето держать ее на привязи, а то ведь убежит, потому что корова – она корова и есть.

      – Где же она была раньше? – спросил наконец Исаак.

      – У моих родных. Они не хотели отдавать ее, а ребятишки заплакали, когда я ее повела со двора.

      Не может того быть, чтоб Ингер умела так замечательно лгать! Значит, она говорила правду, и корова – ее собственная. Теперь на усадьбе, во дворе, стало одним важным обзаведеньем больше, все у них теперь есть, можно сказать – ни в чем недохватки! Ох уж эта Ингер, он любил ее, и она отвечала ему взаимностью, они были неприхотливы, жили в век деревянных ложек и были счастливы. «Пора спать!» – думали они. И засыпали.