Срывай с гвоздя крылья. Талант дается… каждому по его силе (Святое Евангелие). Елена Чиркова

отец был, хоть и пьющим, но очень добрым человеком. Помню, как он меня маленькую садил к себе на колени и весело вопрошал: «Ну что, Ангелинка, настроенье каково»?

      «Во»!!! – Верещала я, выпятив вверх большой палец правой руки.

      Когда мне исполнилось три года, отец как-то вечером, изрядно выпив, пошел к реке, ловить рыбу. Утром его нашли мертвым. Он плавал в прибрежных камышах вверх спиной, одетый в сапоги и фуфайку.

      Шли дни, за ними годы. И я уже не помнила папкиного лица. Когда по телевизору показывали поющего Льва Лещенко, мне хотелось думать, что это он, мой отец. Я мысленно со Львом разговаривала и мечтала, что когда-нибудь с ним познакомлюсь, что Лев возьмет меня за руку и скажет: «Привет, Ангелина».

      Глава 4

      Мама Мариша совсем уж было забыла про то, как таскала огромную Надьку Бомбовозиху, да видно, ничто не проходит даром.

      – А что это ты рисуешь? – Как-то склонилась надо мной, пятилетней, вернувшаяся с работы, усталая Марина.

      Но притянув к глазам альбомный листок, она вздрогнула.

      – Гелька, кто это? – С ужасом вглядываясь в рисунок, – оторопела мать.

      – Это папуля. – Спокойно мусоля во рту черно-угольный карандаш, объяснила я. – Папуля умер и в гробу лежит.

      – Зачем ты его нарисовала? Твой отец давно умер, и не нужно его тревожить! – Рассердилась Марина. – Нарисуй лучше зайчика или лисичку. Зачем ты покойника нарисовала?

      – Не хочу лисичку. – Капризничала я, зашвыривая в угол черный карандаш.

      С тех пор, со мной сладу не было. В садике воспитатели сильно нервничали.

      – Ваша дочь использует лишь черный и коричневый цвета, – жаловались они, вручая Марине очередной мой «шедевр». – Сегодня кладбище нарисовала. Кресты. Могилы. Жуть!

      Марина очень переживала. Но справиться со мной она не могла.

      И вот однажды, войдя в комнату, женщина увидела, как я размашистыми движениями что-то штрихую в альбоме. СИНИМ ЦВЕТОМ! Марина, подбежала ко мне, с нетерпением выхватила рисунок.

      Я нарисовала море.

      – А это кто? – Не помня себя от ярости, ткнула пальцем в погружающуюся на дно, сквозь толщу вод, девушку с длинными желтыми волосами.

      – Это утопленница. – Спокойно ответила я.

      – Так. Море оставь, а утопленнику ластиком сотри! – Приказала мне рассвирепевшая мать. – Сейчас же сотри!

      – Не буду. – Надулась я. – Без утопленницы некрасиво.

      – Ах так! – Рванула меня за руку Марина, вытягивая из-за стола. – Тогда получай!

      Марина стащила с ноги тапок. И ударила меня им по лицу.

      Глава 5

      – Аборт хотела сделать? – В упор глядя на меня, спросила у мамы Марины бабушка Павла, когда Мариша, совсем уж отчаявшись, приняла-таки крайние меры.

      Бабку Павлу в Бараке почитали. Говорили, дескать, она Бога знает: перед иконами усердно молится, постится, и, нам, безбожникам, как может помогает.

      – Хотела. – Вздохнула мать.

      – Грех это, милая, – бережно складывая