Нора Вебстер. Колм Тойбин

не часто, или я начинаю и потом бросаю, и получается такой разгром, что покойный муженек на том свете, наверно, когда-нибудь разведется со мной из-за свинства. Быть мне разведенной вдовой. Так или иначе, я наткнулась на это. Они, должно быть, так и лежали у меня, и я решила тебе показать.

      В конверте была старая, цвета сепии папка с черно-белыми фотографиями в одном отделении и негативами в другом; корешок папки был безнадежно истрепан. Вынув снимки, Нора мгновенно узнала отца и мать, а потом поняла, что ребенок у них на руках – это она сама; на следующей фотографии родители стояли рядом и горделиво позировали – она решила, что им, наверно, еще нет тридцати; оба нарядно одеты. На остальных снимках тоже были они – либо вдвоем, либо порознь, а кое-где встречалась и она, младенец.

      – Я и не подозревала об их существовании, – призналась Нора. – Никогда раньше не видела.

      – Наверно, снимала я, но не уверена, – сказала Джози. – Я знаю, что камера у меня была, а больше в то время – ни у кого, и я, должно быть, напечатала их и забыла.

      – Правда, он был красавец?

      – Твой-то отец?

      – Да.

      – О, еще какой. Мы, помнится, твердили ей, что если за него не выйдет она, то его приберет к рукам другая, и скоро.

      – И ты думаешь, что мама с папой тоже ни разу не видели этих снимков?

      – Если это не дубликаты, – ответила Джози. – Я просто не знаю. Странно, что не помню. Снимать мог кто-то другой, но в этом случае откуда они у меня.

      – Забавно, как мало они тогда знали, – сказала Нора. – Как мало знали мы все. Обо всем. Я была с ним, когда он умер.

      – Вы все были с ним.

      – Нет, не все, только я. Мне было четырнадцать.

      – Твоя мама постоянно говорила, что у его постели находились вы все, когда он умер. Нора, это ее слова.

      – Я знаю, но она все выдумала. Это неправда. Она говорила мне это даже в лицо. Но я была с ним одна и выждала минуту или две, а уж потом сбежала по лестнице. Он умер, а я молча сидела рядом. А после, когда сообщила маме, она с криком выскочила на улицу; я так и не поняла зачем, и после этого к нам явился чуть ли не весь город, а тело еще не остыло.

      – Наверно, пришли вознести молитву Пресвятой Богоматери.

      – А, ну да, Богоматери. Надеюсь, я больше не услышу молитв Богоматери.

      – Нора!

      – Так и есть. Бог свидетель, это правда. Я тоже могла помолиться с тем же успехом.

      – Бывает, что молитвы даруют немалое утешение.

      – Что ж, меня они не утешают, Джози. Во всяком случае, молитвы Пресвятой Богоматери.

      Джози взяла фотографии и начала их просматривать.

      – Ты всегда была папиной любимицей, даже после рождения остальных.

      Она протянула Норе фото, где та сидела у матери на колене. Нора отметила, что мать позирует перед камерой в напряженной позе, а ребенок вроде и не совсем ее.

      – По-моему, она не понимала, как с тобой обращаться, – сказала Джози. – А ты с пеленок знала, чего хочешь.

      – Двоим другим было проще, – заметила Нора.

      Джози разобрал