Илиада. Гомер

в бездну морей с белоснежной вершины Олимпа.

      Зевс же пошёл в главный зал. Боги встали, встречая Кронида.

      Перед бессмертных отцом ни один не дерзнул из встречавших

      535 Сидя увидеть его, и при встрече все дружно поднялись.

      Зевс Олимпиец на трон свой воссел. Но владычица Гера,

      Видела, как с ним в тиши говорила пучинного старца

      Сереброногая дочь, мать ахейца, героя Пелида.

      Тут же язвительно, зло обратилась она прямо к Зевсу:

      540 «Кто из бессмертных с тобой, мой коварный, секретничал нынче?

      Знаю, приятно тебе от меня кулуарничать скрытно,

      Тайные мысли держать! Никогда ты по собственной воле

      Мне не решался сказать ни полслова из помыслов тайных!»

      Гере на это сказал повелитель бессмертных и смертных:

      545 «Гера, ты мысли мои все узнать не надейся напрасно!

      Тяжки они для тебя, даже если ты мне и супруга!

      Что невозможно познать, никогда и никто не познает!

      Но то, что можно, поверь, прежде всех ты узнаешь бессмертных.

      Если ж хочу я один, без советников, что-то замыслить,

      550 То ты с расспросом не лезь! И узнать за спиной не пытайся!»

      Зевсу сказала тогда волоокая Гера богиня:

      «Тучегонитель! Зачем ты мне так отвечаешь, жестокий?

      Я ни тебя расспросить, ни узнать за твоею спиною

      Век ничего не хочу! Делай всё, что замыслишь, спокойно.

      555 Я об одном лишь прошу: пусть тебя не преклонит мольбою

      Старца пучинного дочь, среброногая мать Ахиллеса,

      Та, что сидела с тобой и колени твои обнимала.

      Ты ей и знаменье дал, обещав за обиду Пелида

      Месть совершить и разбить аргивян перед их кораблями».

      560 Гере немедля на то отвечал грозных туч собиратель:

      «Дивная! Видишь ты всё, и за мною следишь неустанно!

      Сделать же ты ничего не успеешь, оставь и надежду.

      Только меня разозлишь ты сильней, и тебе ж будет хуже!

      Раз уж всё сделалось так, – значит, так и угодно мне было!

      565 Ты же сиди и молчи! И словам моим впредь повинуйся!

      Или тебя не спасут даже все божества на Олимпе,

      Если я, встав, наложу на тебя свою мощную руку!»

      Тут испугалась его волоокая Гера богиня,

      Села, смирившись, молчит, уняла возмущение в сердце.

      570 В Зевсовом доме слышны лишь тревожные вздохи бессмертных.

      Слово тогда взял Гефест, олимпийский художник, желая

      Матери милой помочь, белоплечей божественной Гере:

      «Горестны будут дела нам такие, вконец нестерпимы,

      Если враждуете вы из-за смертных со злобой кипучей;

      575 Если вы в сонме богов воздвигаете смуту! Исчезнет

      Радость от пиршества нам, если зло даже здесь торжествует!

      Мать, убеждаю тебя, хоть премудра сама ты, послушай,

      Зевсу царю покорись! Дабы снова бессмертный владыка

      Гневом не грянул и нам не смутил безмятежного пира.

      580 Если захочет отец, Олимпиец, громами блестящий,

      Всех он с престолов сшибёт! Ведь могуществом всех