Илиада. Гомер

у берега моря,

      Выбрали лучших и коз, и тельцов, и огни возводили.

      Жгли они тук, сладкий дух до небес восходил вместе с дымом.

      Так аргивяне, трудясь в своём стане, богов ублажали.

      Но Агамемнон пока не забыл ни обиды, ни злобы;

      320 Вызвал Талфибия он, следом вызвал ещё Эврибата,

      Верных приспешников, им стал он, гневный, наказывать строго:

      «Вестники верные, вы отправляйтесь к Ахиллу Пелиду;

      За руки взяв, предо мной Брисеиду немедля представьте!

      Если же он не отдаст, возвращайтесь, – к ослушнику сам я

      325 С войском приду, и тогда пусть пеняет, ему ж будет хуже».

      Так их послал, наказав передать своё грозное слово.

      Нехотя вышли они к Ахиллесу по берегу моря.

      К быстрым судам подойдя мирмидонским, к шатрам их походным,

      Видят: сидит Ахиллес перед ставкой своей очень хмурый.

      330 Вестников сразу узнав, раздражения он не скрывает.

      Оба смутились, стоят, и в почтительном страхе к владыке

      Ближе не смеют ступить; ни сказать, ни спросить не дерзая.

      Видя несмелость послов, им сказал Ахиллес благородный:

      «Я вас приветствую здесь, как глашатаев бога и смертных!

      335 Ближе идите, вины вашей нет. Это всё – Агамемнон!

      Он вас послал за моей Брисеидой, за юным трофеем…

      Друг, благородный Патрокл, приведи и отдай Брисеиду;

      Пусть забирают. Теперь они будут свидетели сами

      И пред богами, и пред племенами народов, что в стане;

      340 И перед алчным царём, если снова нужда во мне будет,

      Чтобы от смерти спасти остальные войска, от позора…

      Верно, свирепствует там. От гордыни ума он лишился.

      Он, – не умея свести настоящего с будущим, – плохо

      Видит, как нам при судах обеспечить спасение войску!»

      345 Так говорил Ахиллес. А Менетиев сын в это время

      За руку вёл из шатра к ним прекрасноланитную деву.

      Отдал послам, и они повернули к ахейским стоянкам.

      Дева печальная шла вместе с ними. Ахилл прослезился,

      Встал и, оставив друзей, далеко ото всех удалился.

      350 Сел у пучины седой, и, взирая на тёмное море,

      Плача, он руки простёр, к своей матери горько взывая:

      «Мать моя милая! Ты, породила меня кратковечным,

      Но разве Зевс Эгиох, что над всеми, высокогремящий

      Не обещался за то дать мне славу земную на веки?

      355 Где она, если меня Агамемнон, могуществом гордый,

      Так обесчестил, отняв мой трофей, чтоб владеть им как хочет?!»

      Так сокрушался Ахилл, и услышала мать неземная

      Сына из бездны морской, из обители старца Нерея.

      Быстро из пенистых волн, словно лёгкое облако, вышла

      360 К милому сыну она, проливавшему горькие слёзы.

      Нежно ласкала рукой, рядом сев, так ему говорила:

      «Что же ты плачешь, мой сын? Что так сердце печалит? Скажи мне,

      И не скрывай ничего. Расскажи, чтобы оба мы знали».

      Тяжко со стоном вздохнув, отвечал Ахиллес быстроногий:

      365 «Милая мать! Для чего тебе, знающей