Дом с шести до полуночи. Мария Фомальгаут

мою ношу, торопится по улице. Отчаянно пытаюсь понять, как это все на нем держится, не понимаю.

      – В экипаж, пожалуйста… сюда… да-да, спасибо…

      Сажусь в экипаж, человек с циферблатом замирает у дверцы:

      – Э-э-э… а может… может, вам еще помочь там до дома донести? Или еще чего… а я бы помог…

      Настолько теряюсь, что даже не успеваю сказать – нет. Человек с циферблатом устраивается на сиденье, экипаж подскакивает на повороте, циферблат отваливается, рассыпается у моих ног на мириады мелких деталей. Смотрю на то место, где у человека должна быть голова – головы у моего спутника нет, из тощего горла торчат пружины, шестеренки, винтики, пульсируют артерии…

      Черт…

      Кидаюсь собирать детали, в глубине души чувствую, что ни черта это не поможет, он уже мертвый, мертвый, да как он вообще был живой…

      Он…

      Кто он…

      Не знаю…

      Мой попутчик шарит непослушными руками по дну экипажа, вытаскивает детали, кое-как прилаживает к голове, тут же теряет руку, неуклюже прилаживает её на место, теряет вторую руку, снова прилаживает, бормочет – спасибо, спасибо…

      – Да не за что… вы поосторожнее…

      – Вот так вот всегда, чуть что, сразу разваливаюсь… ну не гожусь я ни на что, не гожусь…

      Меня передергивает.

      – Ну, что вы… на все-то вы годитесь, что вы так…

      – Ой, правда? А вы… а вы меня на службу возьмете? А я вам помогать буду… поднести там чего…

      Экипаж останавливается, мой странный спутник услужливо тащит книги к моему дому, хочет открыть дверь, не может, ничего, ничего, я сам…

      – А вы… а вы кем работаете? – не унимается человек-часы.

      – А я писатель…

      – Ой, как здорово… а я вам помогать буду… а я перенесу там чего, если надо…

      Думаю, как бы потактичнее сказать, что сто лет мне никакой помощник не нужен. Человек-часы ловит мой взгляд, весь как-то стушевывается, вижу – и сам понимает, что ему здесь не рады.

      – А… ну… всего хорошего… приятного вам… вечера…

      Вхожу в дом, на ходу подбираю стопку газет, смотрю на первую страницу, а что здесь моя фотография делает, – писатель-то я писатель, только не такой писатель, чтобы про меня в газетах печатали, я только отказы издательские собираю…

      А тут вот, нате вам.

      Фотография.

      Дрожащими руками разворачиваю, читаю, это еще что, это…

      …перевернулся с моста, в экипаже находился начинающий писатель Максимилиан Редволл…

      (Это я)

      …но черт возьми, какое – перевернулся, какое – погиб, какое – похороны, вот же я, доехал же, живой, живой…

      Прислушиваюсь к себе, – память рвется с поводка, грызет уздечку, встает на дыбы, сует какие-то нездешние, не мои воспоминания, мир, летящий кувырком, экипаж колотит меня со всех сторон, ледяная вода хватает, давит, душит, колочу кулаками, выход, выход, выход, должен быть выход, выхода нет, темный бесконечный туннель, в конце которого должен быть свет – но света нет…

      – Что вы… что вы?

      …открываю глаза, почему это я сплю при свете, почему