Дом с шести до полуночи. Мария Фомальгаут

размазывать руками…

      – Мы проигрываем, – прошептал мне хозяин.

      Вместо ответа я отдернул штору – предчувствия меня не обманули, действительно за окном сыпал снег, густой, белый, и всё вокруг стало белым-бело.

      – Скорее на улицу! – крикнул я.

      Мы бросились прочь из дома – благо, комнаты находились на первом этаже. Нас окутал нестерпимый холод, но мы не замечали его, холод был не самым страшным. Мы поспешили прочь в заснеженное поле, белое-белое, и снегопад окутал нас непроглядной пеленой.

      – Друг мой… мы ушли от него… – выдохнул хозяин.

      – От кого?

      – От черного цвета…

      – Это невероятно… я до сих пор не могу понять… вы хотите сказать, что цвет… может думать… понимать…

      – Вы мало знаете о цвете, друг мой…

      – Это только черный цвет так?

      – Нет, что вы, все цвета… черный, белый, синий, красный…

      Чувствую, как у меня начинают закипать мозги:

      – А… а если желтый с синим перемешаются, зеленый будет, это будет новое сознание, новый разум?

      – Ой… сложно все там…

      – А эти всякие цвета, которые и не отличишь, вроде там зеленого-салатового всякие, сестра у меня швея знатная, она различает…

      Хозяин недовольно косится на меня:

      – Слушайте, я вам это всё объяснять начну, мы с вами вообще отсюда не уйдем… а выбираться надо…

      – А за вами все цвета гоняются?

      – Ну что вы… только черный…

      – А что он вам сделал, черный цвет этот? Или, может… может, вы ему сделали?

      Мой хозяин бледнеет, красные пятна на щеках.

      – Ну что вы, я…

      – …тогда отчего же он хочет вас убить?

      – Да кто ж его…

      – …а может, это вы его уничтожили? Там, в других мирах? И теперь он пришел сюда, чтобы поквитаться с вами?

      – Откуда вы…

      – …а вот знаю.

      – Зачем вы…

      …чтобы разобраться с вами.

      Он усмехается почти истерически.

      – Ничего… ничего вы мне не сделаете… снег…

      Я молчал. Я уже видел, что снег перешел в дождь, и только что белоснежное поле мало-помалу темнеет…

      …темнеет…

      Он вцепляется мне в воротник:

      – Вы… вы нарочно всё это подстроили? Нарочно, да?

      Не отвечаю. Отвечать некому – почти некому, он истлевает у меня в руках, дождь смывает белую краску с моих волос, сбрасываю с себя белоснежный пиджак.

      Оглядываюсь. Подхватываю то, что я называл своим хозяином – белого там уже не осталось, остался просто человек. Человек не подхватывается, бессильно падает к моим ногам, что такое, пьян, болен… прикладываю пальцы к горлу, понимаю – мертв.

      Иду к дому, на ходу рассуждаю, что случилось с человеком, или белый его убил, или взял уже мертвого – неважно, неважно. Теперь можно и своего человека отпустить, пусть идет… человек встряхивает головой, пытается понять, что случилось, не может – уходит в темноту ночи, подсвеченную фонарями…

      Ашим

      Миша