Детство Лапиндрожки. Мемуары 1949–1955 гг.. Людмила Романова

в Москву! – мама взяла меня на ручки и вышла из поезда.

      День был солнечный, апрельский, он сверкал голубым небом и осколками лужиц на тротуаре. И в нем вся эта привокзальная суета тоже казалась праздником!

      Все вокруг было не так, как в Ильинке. Деревья, растущие на тротуаре, были окантованы ажурными металлическими решетками. Скверы выделялись посаженными по кругу кустами, на которых чуть набухли почки. А по асфальту сквера весело катались детишки на маленьких велосипедах, девочки прыгали через веревочку, а воробьи пили из сверкающих лужиц водичку. Здесь было столько всего! И машины и троллейбусы, и светофор, горящий разными цветами… и витрины магазинов, и большие дома, и полосочки на дороге. Здесь все было другое и запахи, и краски, и насыщенность деталями. Это восхищало, но совершенно не пугало, и назначение всех этих деталей, становилось очень быстро понятным. Полосочки, это там, где переходят дорогу люди,, а светофор, с разными огоньками, это для того, чтобы троллейбус останавливался.

      А для мамы, это было возвращение в детство, ведь она была москвичка, родилась в самом центре Москвы, на улице Степана Разина, которая находилась в трех минутах от Кремля. И гулять с бабушкой она ходила не куда-нибудь, а в Александровский парк! Потом они жили здесь с бабушкой Полей на Каланчевке, а потом с бабушкой Машей в Прозоровке на даче Николая Карловича фон Мекк. В голове у мамы пронеслись воспоминания о детстве, юности, войне…

      – Не будем вспоминать плохое, – подумала она. Сейчас сходим в гастроном, купим тете Зине что-нибудь вкусненькое, посидим у нее немножко и пойдем, прогуляемся. В скверик на Лермонтовской.

      В гастрономе, который находился в полуподвале этого же дома, вкусно пахло колбаской, и смолотым кофе, а прилавок с тортами и пирожными украшенными цветами из разноцветного сливочного крема, занимал, наверное, метра три.

      – Какие пирожные мы с тобой купим, а Люсенька? – спросила мама, выбирая из множества, разложенных на витрине. Там лежали корзиночки, наполненные грибками, или нежными цветами, воздушные слоеные квадратики «наполеон», посыпанные крошкой, трубочки «эклер», политые разной глазурью, на тортах красовались разноцветные пастельные розы, зайчики и белочки, а на шоколадном огромном торте все фигурки были тоже из шоколада. Но, это был очень дорогой торт, он стоил пятьдесят пять рублей. Здесь было столько всего, что глаза разбегались. Мама выбрала «эклер», «наполеон», и корзиночку с грибками, а я показала пальчиком на пирожное с розовым цветком, который был бисквитным кусочком торта «сказка». Мы пробили чек в кассе с белым разрисованным стеклом. И получили белую коробочку, завязанную розовой веревочкой на бантик.

      – Ну вот, теперь мы можем идти в гости, – сказала мама, и мы, выбравшись по лесенке на улицу, вошли в подъезд, который пах пирожками с мясом.

      ***

      – Вот мы и пришли! Ну-ка Люсенька, нажми на эту кнопочку. Еще раз и еще раз! Три звонка Громовым, прочла она надпись на двери.

      – Здрастье,