Чардаш смерти. Т. О. Беспалова

понимаю! – воскликнула Октябрина. – Бредни попов крепко засели в головах сельских обывателей…

      – Тяпа! Мы не у матушки твоей на кухне, а на боевом задании! Перебивать командира нельзя, Тяпа!

      – Не называй меня Тяпой!

      – Боец Табунщикова!

      – Я пять раз ходил через линию фронта. Наслушался разговоров о всадниках. Пока люди в Девице были живы, только и говорили о них. Только теперь там разговаривать некому!

      Ей показалось, или Лаврик всхлипнул? Нет, это слишком крепкий морозец заставляется слезиться глаза.

      – А я три раза ходил, – вставил Роман. – Слышал только сплетни. На самом деле, никто этих всадников не видел. Недостоверная информация!

      – Вы оба непревзойдённые мастера перехода через линию фронта! – воскликнул Низовский. – Гроссмейстеры!

      – Тише, тише, молодежь! – профессор поднял обе руки кверху, совсем как на лекции. – Ложимся. Ты, Адрей Давидович, будешь сторожить первым. Через час тебя сменит Роман.

      Не обращая внимания на гневные взгляды отца, Октябрина улеглась рядом с Ромкой. Обняла его сзади за плечи.

      – Не боишься, Тяпа? Вот папка заругает! – тихо спросил тот.

      – Папа имеет на этот счёт твёрдую позицию, – так же тихо отозвалась она.

      – Какую?

      – Нас завтра могут убить…

      – И что?

      – А то! Можно обниматься. Вот что!

      Их заставила умолкнуть команда старшего:

      – Всем спать! Не сплетничать. Подъём на рассвете. Завтра надо дело сделать.

      – Спокойной ночи, папа! – проговорила Октябрина, но её услышал, кажется, только Ромка.

      Сам он так и не сумел уснуть. Всё слушал, как щиплет лучину Низовский да ворочается возле двери пленный мадьяр.

* * *

      Мадьяр заискивающе посматривал на Красного профессора. Холодная ночь, проведенная возле щелястой двери, превратила его в синюшного доходягу. Шинелишка и башлык покрывал слой инея, подкованные железом сапоги примерзали на каждом шагу, а валенок мадьяр пока не сумел добыть и, судя по всему, уж не добудет. Давеча, согрев потроха кипятком и страшными сказками о колдуне, он разрумянился, но к утру его щеки снова сделались бледны, а недельная щетина покрылась коркой льда. Низовский бегал вокруг саней, делая вид, будто помогает Лаврику запрягать кобылу. Ромка укладывал в сани вещи, между делом прислушиваясь к разговору дочери и отца:

      – Папа, а что с пленным?

      – С пленным по справедливости, дочь.

      – То есть?

      – Ты читала приказ командующего фронтом?

      – Да.

      – Подпись ставила об ознакомлении?

      – Я…

      – Пленных мадьяр не бывает.

      – Но…

      – Мы все дали присягу, – Родион Петрович начинал злиться. – Зря я допустил это своевольство! Надо было отправить тебя за Дон! Одну! Боец Табунщикова!

      – Я!

      – Шагом марш следом за бойцом Низовским! К саням, в сани, за санями!

      – Есть.

      – Marsh! Marsh! – повторил пленный и потопал ногами.

      Октябрина покорно потащилась к саням.

      Кто