Амнезия, или Фанера над Парижем. Владимир Ильич Купрашевич

высосанным и дурно пахнущим. Быть вновь проглоченным мне не светит. Вполне хватает впечатления от обнаженного женского тела. Когда эти впечатления через край я лишь корректирую в памяти некоторые детали, позы. Остальное дело техники…

      Закончив свои первые наброски, я приглашаю Таню посмотреть на мои художества. То ли она ни черта не понимает в живописи, то ли лукавит, но делает восторженный вид. По ее словам рисунки очень сексуальные, только вот почему не маслом и не на холсте? Это было бы вообще потрясающе. Я еще раз терпеливо объясняю ей, что маслом не пишу, только карандаш и акварель. Монументальная живопись не мой профиль.

      В тот вечер, закончив изображать очередную корзинку с фруктами, я решаю лечь спать пораньше, хотя желание еще не пришло. Иногда хочется уснуть летаргическим сном просто, чтобы отрешиться от всего… Татьяну я не ждал, обычно она заранее предупреждает о своем визите и ее звонок в дверь меня удивляет. Перешагивает порог она в каком-то возбужденном состоянии, похоже, навеселе. На мой вопросительный взгляд отвечает одним словом «Хочу!». Потом проходит в комнату, к моей не заправленной постели и кладет на подушку крупную купюру.

      – Не понял, – бормочу я.

      – Хочу, чтобы ты рисовал меня. Перед критическими у меня округляется грудь. Смотри!

      Она расстегивает свою летнюю куртку, распахивает кофточку, и грудь полностью обнажается.

      – Разве это не красиво?!

      У меня нет возражений.

      – Ну да, – мямлю я – Только я как-то не настроен…

      – На что?! – хохочет Танька.

      Не дождавшись моего ответа, она приближается лицом к моему уху, и я чувствую легкий запах алкоголя.

      – Художник должен быть настроен на творчество всегда. Это его секс.

      – Я импотент,– в отчаянии обороняюсь я.

      – Ничего, излечим! – решает Танька, сбрасывает куртку и выставляет на стол бутылку коньяка.

      Не дожидаясь моего участия, она приносит стакан.

      – Выпей, художник! И сразу все поднимется.

      Она сует мне стакан с алкоголем. Наверное, от нее исходит какой-то магнетизм, но я не отказываюсь.

      Позирует она недолго – то ей приходит в голову посмотреть, как у меня получается, то отправляется в туалет, то в ванную и продолжает лазать по квартире, хотя я ей никогда этого не позволял, но полученный гонорар коньяком и опьянение вносят свои коррективы. Я уже не обращаю на нее внимания и дорисовываю картинку по памяти. Закончив поднимаю голову. Она стоит передо мной в пестром желто-коричневом халатике из тонкой льняной ткани, надетом прямо на обнаженное тело. Ткань облегает ее фигуру так, словно халатик скроен по ней. Не сразу понимаю, что происходит, но видение это парализует меня. Напуганный до смерти я спрашиваю, где она его нашла, хотя уже догадываюсь где. На том самом кладбище за фанерной дверью, которое я сам обхожу седьмой верстой. Иногда у меня возникает желание плеснуть за дверь бензина и чиркнуть спичкой …

      – Как ты