Амнезия, или Фанера над Парижем. Владимир Ильич Купрашевич

во внешности помогает ему ощущать себя живописцем, как, предположим, актеру помогает представить себя королем напяленная корона. Он пишет на планшетках крошечные фрагменты того же Невского проспекта, канала Грибоедова. Память у него отменная и ему не нужно беспрестанно таращиться на объект. Однажды на моих глазах он до детали скопировал набережную Фонтанки, стоя к ней спиной. На его фоне мои способности могут вызвать только сочувствие, но Дима дипломат – когда моя мазня не лезет ни в какие ворота и мне хочется выбросить ее на помойку он начинает превозносить мое жалкое творение. Я на него не обижаюсь. Профили у нас разные – я (с позволения сказать) портретист, то есть мне клиента для запечатления еще следует завлечь, на его пейзажи не надо уговаривать, они всегда готовы. Совсем разные условия труда. Когда товар у него не идет он, до возникновения спроса, штампует их дюжинами, потом, утомившись, сидит, как рыбак, расставивший крючки с наживкой « на авось». Когда начинается клев его «миньоны» уходят прямо из-под кисточки. Однажды мадам, неопределенного возраста около часа дожидалась, когда он закончит картинку, и унесла ее не только не просохшую, но и недорисованной. В таких случаях он, непременно, вносит вклад в развитие рыночной экономики – покупает себе и мне по паре бутербродов и по чашке кофе. Лишь в очень жаркие дни он заменяет его какими-нибудь прохладительными напитками. Он тоже недолюбливает, как и я, всякую химию, хотя и кофе, что нам предлагают в передвижном кафетерии натуральным назвать можно только с пьяного глаза. Также поступаю и я в дни везения, но мой «бизнес» менее удачлив.