Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том пятый. Нелли Шульман

МГБ Наум Исаакович Эйтингон распорядился поселить номерную заключенную в заброшенном, недостроенном бараке, предназначавшемся для внутренней тюрьмы. В разговоре с капитаном первого ранга, командующим комплексом, Эйтингон, наставительно, сказал:

      – Министерство считает, что тюрьма вам ни к чему. Лиц, представляющих интерес для дальнейшей работы мы отправим отсюда в Москву, а моряков, совершивших дисциплинарные проступки… – Эйтингон не закончил:

      – В общем, вы меня поняли…

      Для номерной заключенной пришлось настилать крышу, проводить канализацию, и кое-как, но подключать отопление. За борщом и пельменями, Эйтингон заметил:

      – В столицу ее везти незачем. Она должна быть всегда под рукой, на случай выхода вверенных вам экипажей на боевое задание…

      Капитан первого ранга понятия не имел, откуда доставили уродливую, тихую женщину, с грудным младенцем. Он вообще не вникал в занятия заключенной:

      – Начальство велело не выделять отдельную охрану, для барака. Ей разрешили гулять, внутри ограды, выдают паек, по нормам для мамок, как это называют в МГБ. Ее даже посещает врач…

      Белокурый, толстенький мальчик, протянув ручку, попытался схватить стетоскоп.

      Доктор мягко отвел пальчики:

      – Подожди, милый. Сейчас послушаю тебя, и дам шпатель. Поиграешь немного, пока я осмотрю маму…

      На застеленной серым одеялом кровати валялись самодельные погремушки, пустые картонные упаковки от лекарств, наполненные горохом и крупой. Лаура слабо улыбнулась:

      – Боец с кухни снабжает меня материалами, а доктор приносит коробки…

      Она сидела, закутавшись в лагерный, полосатый бушлат. Лето и начало осени выдались теплыми, но в октябре мальчик стал покашливать:

      – Если он заболеет, никто о нем не позаботится… – испуганно думала Лаура, – никто не отправит его в местный госпиталь. Им нужна я, а не мой ребенок…

      Поселившись в бараке, она тщательно проверила все отдушины. Жучков сюда никаких не всадили, они с доктором могли говорить спокойно. Доставив Лауру в СССР, К-57 встала на текущий ремонт. Врач шутил, что на осмотрах практикует испанский язык. Барак не прослушивали, однако они, все равно, соблюдали осторожность, не переходя на английский.

      Лаура смотрела на милое личико сына:

      – Он наедается, у меня много молока. В пайке выдают дополнительный сахар и мясо…

      Кроме сахара и мяса, каждую неделю, доктор приносил ей пакет от подводников К-57. Лауре передавали московскую, копченую колбасу, сыр и фрукты. Врач прятал в карман шинели флягу с хорошо заваренным кофе и несколько американских сигарет. Спички Лауре не полагались, курила она только на встречах с врачом. Доктор ловко застегнул кофточку на Пьере: «Сами шили». Лаура кивнула:

      – Объяснилась с кухонным бойцом на пальцах, он мне сунул ножницы. Кроила на его глазах, сшивала рыбьей костью и нитками из простыни, а пуговицы картонные…

      Пьер,